Завещание Инки

Май Карл Фридрих

Пока они вели этот разговор, пейзаж вокруг опять изменился: в пампе появились небольшие островки леса, которые выглядели так, словно за ними ухаживал человек. А вдали замелькали пашни, за ними — крыши. Это были два стоящих неподалеку один от другого небольших поселка индейцев камба, которые путешественники объехали, не останавливаясь. Ближе к вечеру, миновав редкий лесок, они выехали к лагуне, по берегу которой тянулись довольно далеко ряды хижин. Они стояли цепочками по обоим берегам ручья, вытекавшего из леса. Это и был Прозрачный ручей, а деревня возле него — своего рода столица камба.

По лагуне сновало несколько лодок, доверху наполненных только что выловленной рыбой. Возле домов видны были сады и поля, на которых

работали рядом со взрослыми их дети. Но как только они заметили приближающуюся колонну, эта безмятежная мирная картина мигом сменилась всеобщим оживлением, раздались радостные крики. Мужчины, передав друг другу по цепочке несколько слов, вдруг все как-то одновременно заволновались, засуетились, потом разбежались по своим хижинам, но очень скоро появились вновь, и каждый держал в руках духовое ружье. Вождь камба Прочный Череп издал приветственный клич. И его соплеменники ответили ему громкими радостными возгласами, потом, не выпуская из рук оружия, окружили колонну и начали подпрыгивать и пританцовывать, что, по всей видимости, было важной составной частью церемонии приветствия гостей деревни, точнее ее началом. Но вслед за бурной прелюдией последовала пауза: ждали, пока соберутся все жители деревни, многие из которых находились в это время в лесу. Чтобы созвать и их на общий сход, был подан сигнал из оригинального музыкального инструмента. Он состоял из бамбуковой палочки, на которую в качестве мундштука была надета выдолбленная изнутри ветка. Звук из этой дудки вышел неожиданно низкий, грубоватый и в общем глухой, но, как ни странно, хорошо слышный далеко окрест: множество криков раздалось из леса в ответ на этот сигнал. А вскоре показались и бежавшие отовсюду люди.

Очень скоро собрался большой отряд или, если хотите, маленькое войско — человек так триста с лишним, выстроившихся перед пришельцами в две шеренги. И началась наконец главная часть церемонии приветствия — мужской танец, в котором сначала у танцоров двигались только руки и головы, а ноги оставались на месте, потом они стали переступать ногами, делая небольшие шажки вперед — назад, вперед — назад. Ритм танца нарастал, но медленно, постепенно, словно специально для того, чтобы показать внимательному зрителю все оттенки темперамента воина камба. И вот под ликующие крики женщин наступил апофеоз представления — воины взяли в руки свои луки, духовые ружья и ножи. В этот момент Прочный Череп привстал в седле и выкрикнул, указав на Карла Хаммера:

— Отец-Ягуар!

На секунду повисла мертвая тишина — знак трепетного почтения к тому, о ком сказал вождь, а потом началось нечто невообразимое. Взрослые люди, и мужчины, и женщины, вопили от радости и прыгали, как дети, а уж сами дети вели себя, ну просто как маленькие черти на празднике непослушания. Все хотели дотронуться до Отца-Ягуара, пожать его руку. Когда волнение наконец улеглось, хозяева и гости, все вместе, двинулись к деревне. Сначала шли воины камба, по трое в ряд, за ними толпой — дети, а замыкали шествие гости.

Деревня состояла из более чем восьмидесяти хижин, глинобитные стены которых были увенчаны тростниковыми крышами. В садах возле домов росли очень красивые, видимо, тщательно культивируемые цветы, на полях — не только зерновые культуры, но и овощи, что было в общем не удивительно: известно, что камба едят очень мало мяса. Между полями и лесом простиралось пастбище, по которому бродили коровы и лошади.

Путешественники спешились. Прочный Череп произнес обращенную к соплеменникам речь, в которой красочно обрисовал все, что ему пришлось за последнее время пережить, а также гневно заклеймил подлых абипонов, вышедших на тропу войны с камба. После него несколько слов сказал Отец-Ягуар. Он сообщил только, что экспедиция готова передать дружественным камба лошадей и оружие, на что ответом были, естественно, крики восторга. Пока шло это всенародное ликование, лейтенант Берано не преминул недовольным

тоном заметить Отцу-Ягуару, что никто не имеет единоличного права дарить захваченных в качестве общего трофея экспедиции лошадей, а уж тем более раздавать оружие, принадлежащее государству. Но тот никак не отреагировал на эти слова.

Смеркалось. Путешественники расседлали лошадей, напоили их и пустили на пастбище. А несколько быков оттуда, напротив, были приведены поближе к уже разведенным кострам. Животные предназначались на ужин гостям.

Казалось, камба совсем не тревожит угроза нападения абипонов. Но это было в общем-то объяснимо: во-первых, они знали, что враги еще далеко, а во-вторых, уверенность в своих силах в них вселяло присутствие Отца-Ягуара, широкую известность которого в Гран-Чако эти дети природы понимали как его -всесилие.

Мясо было приготовлено по способу, которым пользуются гаучо. Запивали его перебродившим соком из плодов чаньяра [80] . И все это заедали лепешками из кукурузной муки, испеченными в горячей золе.

После ужина все белые, а с ними и Прочный Череп сели кружком: надо было обсудить, что делать дальше. Все согласились с тем, что первым должен сказать свое слово Отец-Ягуар, вернее, почти все — кроме лейтенанта Берано, впрочем, это никого не удивило: еще были свежи в памяти их недавние разногласия. И Отец-Ягуар, нимало не смутившись особым мнением молодого офицера, начал последовательно, со всеми деталями излагать свой план.

80

Чаньяр — южноамериканское дерево из семейства бобовых, с колючими шипами и желтой корой, со сладкими съедобными плодами.

Раздать оружие, по его мнению, следовало с утра пораньше. Сотня воинов камба должны были с этим оружием спуститься в долину Высохшего озера и у входа в нее дождаться абипонов, а после того, как те расположатся на склоне котлована, покинуть свое укрытие и перекрыть вход. Остальные камба должны будут спрятаться за деревьями в лесу до того момента, когда понадобится их участие в боевых действиях. Конечно, всего заранее никогда не предусмотришь, а тем более во время проведения военной операции; могут возникнуть какие-то непредвиденные обстоятельства, поэтому камба должны расположиться таким образом, чтобы в случае необходимости они могли быстро передать друг другу по цепочке новый приказ.

Все, кроме опять же лейтенанта Берано, согласились с этим планом. Пока шло его обсуждение, он молчал, но как только оно закончилось, он придвинулся к Отцу-Ягуару и сказал ему тихо, но твердо:

— Сеньор, ваш план, безусловно, очень хорош на словах: в том случае, если он осуществится, будет хорош и на деле. Я от души вам этого желаю, поверьте, но у меня есть большие сомнения в том, что мои пожелания сбудутся.

— Поживем — увидим, — подчеркнуто хладнокровно ответил ему Отец-Ягуар.

Это хладнокровие снова, как и в прошлый раз, в долине, словно подстегнуло амбиции молодого офицера до градуса кипения.

— Но солдат познается в атаке, а не в засаде! — воскликнул он. — Нападающий всегда имеет огромное преимущество перед тем, кто обороняется, хотя, я понимаю, этот закон войны лично вам, может быть, и неизвестен.

— Я знаю это не хуже вас, сеньор!

— Ну и почему же тогда вы не решаетесь напасть первым?

— Я сделаю это, но сначала заманю противника в западню.

— Это неправда. Потому что у вас вовсе нет необходимости заманивать противника так глубоко в долину. Достаточно выйти ему навстречу и тут же атаковать. Но вы почему-то не решаетесь на это. Боитесь или не хотите рисковать, да? Но, в таком случае, с вашей стороны наиболее честным поступком в данной ситуации была бы передача прав командира мне, потому что я знаю, как можно победить, несмотря на риск.