Завещание мессера Марко (сборник)
Шрифт:
– Великолепно, святой отец! У меня нет слов, чтобы выразить восхищение вашим умом! – воскликнул Ван Чжу.
– Вот копия с печати Чим-Ким, возьмите ее. Ночью я приду к дворцовым воротам. Я должен находиться рядом с вами в самые решающие мгновения, а теперь позвольте покинуть вас. Не провожайте меня, любезный хозяин.
Чжан И обхватил колени Гао, Юй Го-бао склонился в земном поклоне.
После ухода монаха в комнате долго царила тишина. Слышно было, как механизм гонит через решетку благовонный воздух. Раздался удар гонга, и голос
– Госпожа просит разрешения подать кушанья для гостей.
Юй Го-бао спохватился:
– Да, да, извините меня и разрешите представить вам мою жену. Собственно… представить господину Чжану, ибо светлейший господин Ван Чжу ее уже знает. Сейчас я пойду встречу ее.
В суете и растерянности хозяина было нечто жалкое, словно он безуспешно хотел скрыть некую запретную тайну своего дома.
Испытующе посмотрев на друга, Чжан покачал головой.
– Нежной прелестью напоминает она поднявшийся над водой лотос… Я люблю ее наперекор морали и здравому смыслу, не осуждай меня, дорогой друг мой!
Хозяин внес на подносе кувшинчики, чаши и тарелочки с закуской. За ним вошла Вэнь-нюй, держа в руках блюдо подрумяненной дичи с рисом. И наконец появилась жена ученого – маленькая бледная женщина с глазами, подведенными синей краской, одетая в шелковое платье цвета вечерней зари. Она слегка наигрывала на украшенной перламутром лютне. В ее высокой прическе блестел черепаховый гребень с бирюзой и жемчужинами.
Юй Го-бао поставил поднос и указал на жену сухим пальцем с длинным заостренным ногтем:
– Госпожа Фэй-янь просит у благородных гостей прощения за беспокойство…
– Я подумала, что мужчинам пора подкрепиться, и вот мы с Вэнь-нюй здесь – две рабыни для услуг.
Маленькая женщина перестала щипать струны и поклонилась.
– Прощу вас, отведайте жаркое из фазана и куропатки. Моченые сливы, жареные пампушки, маринованная курица, рыбный фарш с острой приправой и пирожки со сладкой начинкой из жужуба…
– Благодарим прекрасную госпожу за приглашение, но мы, право, не склонны к наслаждениям чревоугодия, – поклонился в ответ Ван Чжу.
Глядя на жену хозяина, Чжан И подумал: «Наверное, она очень изысканна – мне не оценить этого. Но моя мать и жена, ставшие жертвами казначея, были не менее красивы и приветливы».
Скрипнув зубами, он невольно схватился за рукоять сабли. Фэй-янь вздрогнула и уронила лютню на ковер. Она взяла кувшинчик из розового дерева и две чаши.
– Тогда выпейте вина из прославленных виноградников Сирян-чжоу…
– Нет, ни капли хмельного сегодня, – решительно отказался Чжан И. – Я выпью абрикосового напитка.
Ван Чжу поднял лютню, подал Фэй-янь:
– Ничто так не успокаивает встревоженную душу, как резвый бег пальчиков по струнам и переливы нежного голоса.
Фэй-янь весело хлопнула в ладони:
– Я исполню для моих гостей моего уважаемого супруга танец «Кружение мотылька над цветами». Но мне нужно
Чжан И опустил глаза, хозяин дрожащей рукой наливал ему в бокал золотистый абрикосовый напиток.
Когда маленькая женщина и красивый придворный вышли в сад, уже пылала вечерняя заря.
– Господин Чжу, я все знаю и дрожу от страха и отчаяния!
– Тем лучше, ты знаешь обо всем, моя драгоценная жемчужина. С рассветом к нам прилетит свобода!
– О нет! Я не верю в успех вашего героизма, оставьте безумный замысел, молю вас!
– Поздно… Не будем спорить о том, что окончательно решено.
Недавно отцветшие ветви груши шелестели, трава отяжелела от росы прохладного вечера. Послышались твердые шаги тысячника Чжана.
– Высокочтимый друг, надвигается ночь, во дворце скоро произойдет смена стражи. Нам пора, – сказал он.
– Мы успеем. Вот идет почтенный Юй Го-бао и служанка с вашей изящной лютней, уважаемая госпожа Фэй-янь. Спойте нам вслед что-нибудь на мотив «Осень на горе Цзиньшань».
Глядя в землю, Юй Го-бао пробормотал несколько слов вежливости. Чжан И нетерпеливо покашливал, сабля звякала на его поясе.
Не сказав больше ни одного слова, Ван Чжу резко повернулся и, сопровождаемый широкоплечим тысячником, медленно пошел к калитке в изразцовой ограде.
Фэй-янь слабо тронула струны. Закрыв лицо руками, Вэнь-нюй опустилась на колени и зарыдала. Юй Го-бао ухватился за ствол дерева, потрясенный противоречивыми чувствами. Его жена смотрела на полуоткрытую калитку и пела дрожащим ломким голосом:
Кому сказать о днях, что прошлым стали? Я горько плачу над своей судьбой. Когда всего сильней мои печали? Исходит сердце к вечеру тоской. То я брожу, то я сижу на месте. Но кто освободит меня от мук? О, если б улететь с гусями вместе – Настичь весну, ушедшую на юг!Глава восьмая
Темник Кагатай сидел на толстом войлоке в одной из северных башен Ханбалыка. Он снял шлем и положил его рядом с собой, но оставался в железных аланских латах. И свою саблю – кривой хорезмский клинок в бархатных ножнах – не отвязал от ременного пояса, а держал на коленях. Он сидел и смотрел перед собой на закопченные камни башенной стены.