Завещание мессера Марко (сборник)
Шрифт:
Когда царевич Чингис и старый полководец покинули зал приемов, Хубилай поманил грузного, крупно сложенного человека, почтительно оглаживающего свои пышные и длинные, как ковыль, усы. Хан жестко сказал ему:
– Мой рыхлый, запутавшийся в китайских шелках двор не позже чем через семь дней откочует со мной к летнему дворцу. Я оставляю тебя здесь исполнять мою волю, Кагатай. Следи за китайцами и, если понадобится… – Хубилай поднял короткий палец. – Если понадобится, залей кровью этот город или сто других городов вокруг. Закрой сердце для жалости и будь подобен свирепому монгольскому волкодаву.
Плосколицый Кагатай удовлетворенно подумал о том, что за начальником
– Внимание и повиновение, – ответил Кагатай хану и наклонил сутулые плечи.
Глава пятая
Правитель жаловал земли и титулы, говоря: «Прежде всего уважайте добродетели и не противьтесь моим приказам».
Тонкие резные колонны поддерживали островерхую крышу беседки, покрытую фарфоровой черепицей. Хубилай перешел сюда, чтобы продолжить государственные дела, вдыхая утреннюю свежесть, глядя на цветы и побеги дерева «гань».
По обе стороны от беседки текли искусственные ручьи и наполняли круглый бассейн, облицованный желтоватым мрамором. На поверхности воды слегка покачивались индийские лотосы.
Хубилай откинулся на подушки, медленно прихлебывая из чаши, которую китайчонок Лун-юй наполнил густым вином. Хубилай потихоньку прищелкивал языком, наблюдая, как бабочки кружатся над белыми бутонами шаоцяо, и думал: «Пришла еще одна весна, я пока крепок и пью вино – ароматное, золотистое и шипучее, похожее одновременно на молодой кумыс и на майский мед. Оно долгие годы хранилось в императорских подвалах и называется “Бамбуковые листья”. Почему? Странные люди китайцы. Хитрые, упрямые люди. Как названия, так и мысли их чрезмерно изощренны и запутанны. На кого можно положиться теперь? Толстомордые ханы с нетерпением ждут моей смерти и воцарения безвольного Чингиса. Портятся мусульмане – говорят, слишком дерзок стал Ахмед… Может быть, положиться на латинян? Без меня их разорвут в клочья и монголы, и мусульмане, и китайцы».
Айсе наклонился из-за плеча вовремя, как всегда:
– Государь, разреши объявить разведчику Марко о его новом назначении.
Великий хан отставил чашу с вином.
– Да, Марко, я решил возвысить тебя за твое усердие и находчивость.
Айсе взял со столика золотую пайцзу с головой тигра и бумагу, написанную квадратными уйгурскими письменами.
– Разведчик великого хана, господин Марко, – сказал Айсе, – ты поедешь в завоеванную страну Манзи, которую хорошо узнал, исполняя повеление государя. Ты назначаешься наместником в главном городе области Янчжоу-фу, расположенном на Юйхэ – Великом канале.
Марко принял из рук Айсе золотую дощечку и грамоту с красной печатью.
– А ты, Никколо, оставайся в Ханбалыке со своим братом, – добавил к сказанному Хубилай. – Торгуй, чем хочешь, я ведь освободил тебя от всех пошлин. Торгуй, но не забывай замечать и докладывать, если узнаешь что-нибудь важное.
Наконец
Казначей коснулся рукой своей шафрановой чалмы, поцеловал кончики пальцев и произнес укоризненно:
– Позволь, государь, твой слуга приступит к докладу о состоянии и доходах ханской казны.
– Дзе-дзе, – кивнул Хубилай и отхлебнул из чаши. – Мы слушаем о доходах…
Марко показалось, что великий хан сказал «о доходах» как-то двусмысленно, скосив узкие глаза мимо казначея на голубоватую тень, лежавшую у входа в беседку.
Ахмед взял бумаги у секретаря, высоко поднял голову и уверенно расправил широкие плечи.
– Казна находится в неуравновешенном состоянии, ибо обстоятельства сложились затруднительные и сложные… – начал Ахмед и обвел всех взглядом, как бы говоря: «Вот что сейчас важнее всего для государства, а не возня с астрологами и награждение разведчиков». Он провел ладонью по бороде и продолжал: – По-прежнему много средств поглощает затянувшаяся война с презренным императором сунов.
Ахмед сказал «затянувшаяся война». Так говорить в присутствии великого хана было излишне смело. Хубилай поднял брови и стал смотреть на перса с выражением холодного ожидания.
– Кроме войны с сунами приходится посылать войска в страну Тибет, где упорные и злобные горцы не хотят принимать бумажные деньги государственного печатного двора и требуют хождения серебряных и медных монет. Вооружение и прокормление этих дополнительных войск в суровой горной стране – вот второе обстоятельство, наносящее урон ханской казне. Сбор войск восточных провинций, доставка туда хлеба и оружия к началу похода на страну Гаоли – вот третье обстоятельство. Приближается священный день весеннего кочевья. Личный обиход великого хана, десять тысяч придворных и отборная конница, охраняющая ставку государя, требуют подобающего им содержания. В Ханбалыке пять тысяч гадателей и астрологов, получающих деньги и хлеб из ханской казны. И ежедневно тридцать тысяч бедняков приходят к пекарням, потому что великий хан приказал бесплатно кормить не имеющих работы, больных и увечных…
Хубилай сидел, положив руки на колени поджатых ног, и внимательно слушал.
– К чему ты перечисляешь все эти обстоятельства, Ахмед? – внезапно спросил он. – Разве мы настолько обеднели, что уже не можем прокормить калек или наших доблестных воинов?
– Сейчас весна, государь, пора посевных работ, а ведь твоим многочисленным туменам кроме баранины и кумыса нужны лепешки и каша… Китайцы прячут просо, ячмень, пшеницу и даже отказываются от весеннего сева. Посланным мною чиновникам приходится пытками вынуждать земледельцев отдавать спрятанное зерно, и они вешают таких злокозненных негодяев на воротах их собственных домов. Прикажи, государь, отобрать в казну не менее ста тысяч чи пахотной земли и отдать ее в аренду уйгурам и мусульманам из Хорезма. Если ханская казна получит с этой земли семьдесят раз по сто тысяч мешков хлеба, этого хватит, чтобы обеспечить едой самую огромную армию.
– Советник Ахмед забывает, что земледельцы, у которых он собирается отнять пашни, верные подданные великого императора новой династии Юань. Такой произвол может нанести ущерб доброму имени нашего государя, – сказал Айсе.
– Я предвидел твои возражения, советник Айсе… – Ахмед понизил голос, с тревогой глядя на застывшее лицо Хубилая. – Мы не повредим сиянию славы великого хана и молве о его беспредельной щедрости. Мы не станем отбирать землю безвозмездно. Казна прибретает ее посредством покупки на новые бумажные деньги ханского печатного двора.