Завещание мессера Марко (сборник)
Шрифт:
По краю площади двигалась похоронная процессия. Впереди шел священник в сопровождении служки и двух монахов. Они монотонно распевали мисерере. За ними несли носилки с покойником, завернутым в полотно и покрытым черным бархатным покрывалом. Двое мужчин вели под руки громко рыдавшую молодую женщину с распущенными волосами, в разорванном на груди платье. Рядом неистово вопила, царапая лицо ногтями, желтолицая старуха, взлохмаченная и уродливая, как ведьма.
За старухой шестеро пожилых женщин в черных платьях заламывали руки, били себя в плоские груди и, слезливо причитая, расхваливали
Носилки с покойником опустили на дно барки. Вокруг расположились сопровождающие, причем женщины продолжали жалобно выть. Гребцы взялись за весла, и барка тронулась.
– Кого это повезли на кладбище?
– Джованни Фанченни, торговца пряжей из прихода Сан-Прокуло.
– Фанченни был почтенный человек… Отчего он скончался?
– Жизнь наша в руках Господних… Однако говорят разное, синьоры, и я слышал, будто хирурги склоняются к тому, что Фанченни умер от эрберии – умопомешательства.
– Подумать только!
– И будто бы эрберия произошла у него от медленного отравления.
– Будь я проклят!
– И говорят еще вот что…
Синие, алые, золотистые шелковые плащи взметнулись и образовали тесный круг, в середине которого стоял любезно улыбающийся рассказчик.
– Так вот, уважаемые синьоры, я слышал, будто жена покойного Фанченни, донна София, спуталась с носатым дылдой Томазо…
– Его жена? Та, что рыдала и рвала на себе волосы?
– Да, да! Но обратили ли вы внимание, как она молода и пригожа? Покойник же был намного старше ее, брюхатый, седой, с отечным лицом…
– А кто эта старуха, визжащая сучьим голосом? Сестра покойного?
– Да вы что! Это же мать донны Софии! Она-то и способствовала Томазо в его подлом деле. Он, говорят, подкупил старуху. А потом они все вместе и погубили бедного Джованни…
– Не может быть! Это клевета!
– О, мессер Теобальдо, я ведь не утверждаю! Я рассказываю только то, что слышал: продаю вам товар за столько же, за сколько и купил. Фанченни по простоте душевной завещал имущество и деньги жене. Оттого-то и произошла – если верить молве – вся эта история.
– Пути Господни неисповедимы. Однако скоро должны подойти галеры из Каффы и Солдайи…
– Мессир Теобальдо, мы едем с вами.
– Прошу в мою гондолу, синьоры…
Услышав о прибытии галер из Крыма, юноши тоже решили потолкаться среди моряков, посмотреть на погрузку и разгрузку товаров, на привезенных из далеких стран рабов и рабынь.
Но вначале им захотелось побывать в Арсенале. Может быть, удастся увидеть спуск только что оснащенной галеры…
Десятки мастерских, в которых изготовляли разные части кораблей, раскинулись на двух островах. Грохот, треск, лязг и скрежет обрушились на уши друзей, но они с наслаждением стояли в клубах смоляного дыма и сажи. Они гордились своим Арсеналом. В кузницах ковали гвозди, скобы, наконечники абордажных крючьев, копий и алебард, в литейном цехе отливали корабельные колокола,
Муравьиным скопом плотники волокли длинные лесины на верстаки – пилили, рубили, сверлили и строгали. Летела щепа, визжало зазубренное железо, метелью опилок слепило глаза. Мачты, кили, рули, кабестаны торопливо растаскивали к верфям, где на стапелях высились голые, будто обглоданные, остовы судов.
Могучие мастера-арсеналотти в кожаных рукавицах и фартуках грозно покрикивали на снующих подле них подмастерьев, и проворные молодцы, кряхтя от усердия, скручивали пеньковые канаты, отмеряли огромные куски парусины, раздували огонь в горнах и смолили корпус галеры, уже скрывшей ребра-шпангоуты под свежей обшивкой…
В мастерских готовили весла и оружие. Юноши знали, что пройдет немного времени, и галера, полностью оснащенная, с опытным капитаном, гребцами и матросами выйдет в море. Марко часто проводил здесь долгие часы, наблюдая, как беспрерывно кипит работа и прямо на глазах возникают корабль за кораблем. Это было еще одно чудо Венеции, не сравнимое ни с чем в мире.
Побывав в Арсенале и полюбовавшись на новую галеру, друзья направились в порт.
Повсюду вдоль набережных, словно деревья в лесу, высились мачты фелук, галер, галиотов, барок и множества мелких судов. На пристанях лежали товары из всех стран Европы, заготовленные на вывоз в Константинополь, Аккру, Александрию и другие порты Востока.
Сгружались тюки дорогих шелковых тканей из Дамаска и Багдада. Рядом громоздились кули с имбирем, перцем, корицей, шафраном, мускатным орехом; лежали штабеля эбенового, пахучего сандалового и красного камедного дерева.
С Кипра и мавританского побережья привозили пшеницу, медь, хлопок, сахарный тростник, воск и ароматы. Из Малой Азии шли железо, шерсть, кожи. С гор Далмации доставляли строительный и корабельный лес.
Работали грузчики, слонялись матросы и всякий портовый сброд. Хлопотали писари, приказчики, кладовщики. Озабоченно расхаживали капитаны и владельцы товаров.
Кипело, двигалось, шумело деловито и весело знаменитое пристанище кораблей.
В тени сложенных у причала мраморных колонн и архитрав расположилась группа загорелых людей. Четверо играли в кости, столько же глазело, дожидаясь своей очереди. Еще трое лежали, поочередно прикладываясь к глиняной бутыли.
– Пойдем, – предложил Марко, – послушаем, о чем рассказывают бывалые морские бродяги.
Юноши подошли и поздоровались с почтением. Их встретили добродушными усмешками, продолжая беседовать и метать кости. Довольные, что их не прогнали, друзья сели рядом.
– Я тоже слышал про пирата Альзура. Но, клянусь святой Девой, не могу поверить, что корабль его может нырять под воду, как утка, и снова выплывать через пару миль! – говорил широкоплечий человек в грязной рубахе, раскрытой на волосатой груди.
Молодой моряк в красном колпаке и куртке, надетой прямо на мускулистое тело, принял из его рук бутыль, глотнул и протянул ее солдату со шрамом на лице.
– Не знаю, как насчет ныряния под воду, – произнес солдат, пожимая плечами, – а то, что догнать его просто невозможно, уж поверь мне, это точно.