Завещание профессора Яворского. Плата по старым долгам
Шрифт:
– Стоп! Военный завод и КГБ. Не состыковывается. Военные секреты в те годы охраняла военная контрразведка.
– А людей просвечивать? На военных заводах работали, да и сейчас работают, в основном гражданские, среди которых немало приезжих из сельской местности, где контрразведчиков и в помине нет. И кому, как не комитетчикам, просвечивать этих людей до селезенок, дознаваться есть ли, допустим, у них родственники за ближайшим бугром, а если есть, то почему?
– Ясно. Давай дальше.
– Нечего особо уже давать. Встретились
– Почему?
– Об этом ее спроси. Видно опасалась, что рано или поздно Славка узнает правду и в отместку за отца нам какую-нибудь пакость сделает. Она и сейчас бесшабашная, а девчонкой была - оторви, да брось. Петька еще мальцом был, но она заводила его до упора - дом вверх дном переворачивали. Наташку это нервировало. Да и мне, откровенно говоря, не по себе в ее присутствии становилось. Но по другой причине. Это ведь как живой укор девочка-сирота. И сирота по моей вине.
– Считалась, что в Тысячного стрелял я.
– Но я-то знал, что это не так.
– И Леонид об этом знал?
– Возможно. Только на эту тему со мной он никогда не говорил.
В это трудно было поверить. О том, что начальнику третьего цеха Сорок седьмого завода Закалюку обстоятельства гибели капитана Тысячного были доподлинно известны, Олег никогда не сомневался. Можно допустить, что Леонид не любил вспоминать об этом, поскольку сам причастен к той давней трагедии. Однако, после появления статьи "Беспредел" генеральный директор объединения должен был так или иначе объясниться со своим кадровиком.
– А вообще когда-либо вы вспоминали ту историю?
– не отступал Олег. Помнишь, я как-то просил выяснить, что известно о водителе фургона? Не из заводских ли он?
– Не из заводских - комитетчик, - быстрее, чем можно было ожидать, ответил Роман.
– Но не местный: то ли из Киева, то ли из Москвы. Только об этом я не от Леонида узнал.
– От кого?
– Уже не помню.
– Но хорошо помнишь, что то ли из Киева, то ли из Москвы.
– Олег, мне нравится твой тон!
– нахмурился Роман.
– А мне не нравится, когда меня за дурака принимают!
– завелся Олег.
– Я действительно запамятовал, - начал сдавать Роман.
– Это важно для тебя?
– Для меня важно все, что касается той истории.
– Погоди, сейчас вспомню... Да, вот - просветлело. Года два спустя, была у нас с комитетчиками совместная
– А того полковника, который вместе с ним проморгал объект сопровождения, не вспоминали?
– При чем тот полковник?
– встрепенулся Роман.
– Если мне не изменяет память, он сильно обидел тебя тогда.
– Кто на начальство обижается, жизнь себе укорачивает.
– Это не ответ.
– Не вспоминали, - отвел глаза Роман.
– И впоследствии ты не встречал этого полковника?
– Не встречал.
– Хорошо. Оставим это, - не стал упорствовать Олег.
– А как думаешь, от кого Мирослава узнала о действительных обстоятельствах гибели отца?
– Очевидно от тех же комитетчиков. Что не знаешь этих железных хранителей государственных тайн? Пока им платили большие зарплаты, они молчали, но как только их уровняли с простыми смертными, стали трепаться на всех перекрестках о том, что было и чего не было.
– После опубликования статьи "Беспредел" эти трепачи не вызывали тебя?
– Эти уже не у дел. Другие вызывали. Извинились за беспокойство и объясненьице попросили написать. Очень вежливо попросили, такими деликатными стали, хоть куда.
– Показывали старое следственное дело?
– Кому охота в архивах копаться, пыль глотать? Им, абы отписаться. А я не забыл какие показания давал следователю: они стреляли, мы ответили, а кто в кого попал - то уже дело десятое. На войне, как на войне!
– Эсбистов устроило такое объяснение?
– Их-то устроило. Только теперь каждый шмок в объединении мне в морду эту статейку тычет. А перед каждым не оправдаешься. Вот и получается, что ты снова в герои вышел, а я подонком оказался.
– Не перекручивай, Рома! Ты прекрасно знаешь, что если бы не твой выстрел, меня, скорее всего, не было бы в живых. Как не было там ни героев, ни подонков - нас всех тогда подставили: Тысячного, тебя, меня.
– Подставили?
– снова встрепенулся Роман, - не выдумывай. Никто нас специально не подставлял. Все было проще и глупее, чем сейчас это кажется. С одним только могу согласиться - виноваты были все: комитетчики не предупредили автоинспекцию о пути следования спецтранспорта, "Волга" с охраной отстала на железнодорожном переезде, Тысячный этого не заметил и не придержал водителя, на фургоне не было специальных опознавательных знаков. Да и мы, надо признать, дали маху: не пытались установить словесный контакт с экипажем фургона, обозлились на водителя, что он едва не задавил гаишника, сразу пошли в атаку. Мы ведь считали, что это те самые злодеи, которых ждем, за которыми гонялись уже вторую неделю и за кого начальство ежедневно давало нам накачку. Ко всему тому, экипаж фургона первым открыл огонь.