Завещание рыцаря
Шрифт:
– Уходя из леса, всегда необходимо закапывать все бутылки, банки и всё, что осталось от человека… Нас так учат и, по-моему, это правильно. А в такую сушь, как в это лето, нужно быть вдвойне осторожными. Вы лесной пожар видели?
– он задумался и признался: - Я один раз видел. Мы с пацанами сами его устроили и еле от него сбежали - реку пришлось переплывать!
Он ушёл в палатку, и лагерь практически затих, только в девчоночьей - большой - палатке тихо перешёптывались и что-то шуршало: похоже, по кругу ходила плитка шоколада. Часовой отошёл от костра и растворился в темноте. Мы лежали возле углей костра, над которыми танцевали
– Я знаешь о чём подумал?
– негромко спросил Энтони, но я вздрогнул - задремал незаметно, чуть ли не с открытыми глазами.
– Вот мы говорим: сто лет назад - много. И триста - много, семьсот - вообще непредставимая давность… А ведь звёзды - они и тогда такими были. Ничуть не изменились. Для нас - эпоха, а для них - ничего. Понимаешь, небо - оно такое же было над той крепостью в ту зиму, Эндрю. Обидно…
– Обидно?
– удивлённо спросил я.
– Да, обидно, - неожиданно горячо сказал Энтони.
– Что же выходит - мы строим, ненавидим, любим, воюем, умираем, дружим, мечтаем - а звёздам всё равно! Они так далеко, что все наши проблемы для их вечности - ерунда, мышиная возня какая-то на захолустной планетке… А это неправильно. Мы - люди! Когда-нибудь мы и до этих звёзд доберёмся… - и вдруг продолжал потускневшим голосом: - Или не доберёмся. Так и будем делать всё новые и новые телевизоры с суперплоскими экранами… вместо звездолётов…
– Ты о чём?
– осторожно поинтересовался я.
– Так… Эндрю, тебе не кажется, что люди разучились мечтать? Что они стараются побольше развлекаться и поменьше делать… а открывать новое - сидя у телеэкрана?
– Я про это никогда не думал, - честно сказал я.
– Я-то очень люблю мечтать!
– Я тоже, - признался Энтони.
– А то, что я сказал, говорит отец. И мне часто кажется, что он прав…Знаешь,а ведь те двое скотов ни за что не поверят, что я ищу не клад, Эндрю. А если их в этом как-то убедить - решат, что я сумасшедший.
– Да ты и правда сумасшедший, - серьёзно сказал я.
– Сам подумай: припёрся в Россию искать Святой Грааль и останки своего предка, погибшего семь веков назад!
– И правда, - уже весело согласился Энтони, - сумасшедший. Только почему же ты тогда пошёл со мной?
– Дурак дурака видит издалека, - буркнул я.
– Давай-ка спать, милорд, нам завтра шагать весь день!
– Гуд найт эврибоди, гуд найт11– дурачась, пропел Энтони и с шумом повернулся в своём спальнике.
ГЛАВА 18.
Тёмно-зелёный УАЗик с верхом из пыльного серого брезента лихо остановился метрах в десяти впереди нас, подняв с лесной дороги бурое облако, похожее на дымовую завесу. Из его глубин молодой голос прокричал:
– Куда шагаем, пацаны?!
Пыль осела (в том числе и на крышу, добавив там ещё один слой), и мы с Энтони увидели стоящего около распахнутой дверцы молодого плечистого
– В Тудыновку, - ответил я.
– Продуктов надо купить, - и подкинул на плече похудевший рюкзак.
– Садитесь, - ткнул рукой в салон мужик, - подброшу до места… Рюкзаки давайте назад.
Он открыл маленькую грузовую дверцу в заднем борту, мы запихали свои вещи туда и двинулись на посадку,но разом остановились - на переднем сиденье рядом с водительским местом спокойно восседала огромная немецкая овчарка. Когда мы распахнули задние дверцы с обеих сторон, намереваясь лихо вскочить внутрь, собака повернула серо-чёрную голову и посмотрела на нас типично собачьим взглядом - печальным, загадочным и немного жутковатым.
У нас тут же пропало желание садиться в УАЗик.Но водитель, небрежно бросив фуражку рядом с собой, без насмешки сказал, захлопывая дверцу:
– Садитесь, всё нормально. Не тронет… Хлопните покрепче, а то не закроется.
Собака отвернулась и вывесила язык - в машине, конечно, было ещё жарче, чем на улице. А я увидел, что между передними сиденьями в чехле закреплён похожий на пулемёт громоздкий самозарядный "Вепрь-308-Супер".
Из уважения к собаке двери мы всё-таки прикрыли очень тихо - и УАЗик ринулся по лесной дороге, оставляя позади шлейф пыли. Водитель ругнулся, включил на лобовом стекле маленький вентилятор и пробормотал:
– Ну и лето… Туристы, пацаны?
– Да, туристы, - я не стал уточнять, что нас всего двое и что мы движемся по лесам без взрослых.
– Местные? Что-то не помню вас.
– Нет, я - из Фирсанова, а он, - я кивнул на Энтони, - из Санкт-Петербурга.
– А… У меня в армии друган был из Питера… Куда идёте, если не секрет?
– А если секрет?
– спросил Энтони без особого дружелюбия.
– Вам, конечно, спасибо,что вы нас подвозите, но мы не знаем, кто вы такой, что вам нужно…
Я толкнул его локтем в бок, но водитель не обиделся - молча достал из "бардачка" удостоверение и, не оглядываясь, раскрыл его перед нами:
– Правильно рассуждаете вообще-то, - добродушно одобрил он.
– Семён Семёнович Горбунков, лесничий. Из Тудыновского управления как раз.
– Как-как?
– спросил я, мельком посмотрев на удостоверение.
– Семён…
– Точно-точно, - засмеялся Семён Семёнович, убирая документ.
– Как в "Бриллиантовой руке", повезло, скажи?… Ну так куда вы?
– На север идём. Может, до самого Моршанска, как выйдёт, - сообщил я, проникаясь окончательным доверием к человеку, которого так зовут и у которого есть такие "пушка" и собака.
– На север… - Семён Семёнович словно бы о чём-то задумался, крутя баранку - дорога извивалась, как припадочный червяк. Пришёл к какому-то решению и кивнул: - На север шагайте. Но!
– он повернул лицо к нам, ухитряясь одновременно вписываться во все повороты.
– Вам говорю, потому что руководителя вашего не вижу… - я внутренне подобрался, - а вы передайте. С огнём осторожней. Иначе найду и головы поотрываю. Сами видите, пацаны, какая погодка - не до смеха!" Раз, два, три - ёлочка, гори! Вроде бы обыкновенная детская шалость - а триста гектар строевого леса - как корова языком… - он покрутил головой, явно что-то вспоминая, потом спросил: - Оружие есть?