Завещание соседки
Шрифт:
С чего это все такие активные сегодня? Магнитная буря? Взрывы на солнце?
Впрочем, Настя уже несколько месяцев сидит без работы. Никак не может выбрать достойное предложение на рынке труда, особенно если учесть, что завтра, возможно, появится что-нибудь более заманчивое.
– С удовольствием, только чуть попозже.
– По – нят – но…
– Ты меня всегда понимаешь. Я перезвоню, ладно?
Грохнув трубкой, Вера наконец сняла жакет и прямиком направилась к зеркалу.
С ума сойти!
Она редко нравилась себе. Более того – изредка. Вот сейчас как раз тот самый случай. Лицо изменилось, оно обрело искру, жизнь, смысл, или Бог знает что еще. Может быть, вдохновение. Тьфу! Ужасно. Глаза стали огромными и призывно мерцали таинственным зеленым светом. Черты утончились. Розовые губы … Такое не спрячешь. Срамота.
Надо что-то придумать. Надо. Она нервно защелкала пальцами.
Снова зазвонил телефон, точно гром грянул. Веру подбросило, как на пружинах. Она метнулась к трубке, быстро подняла и прижала к уху. Будь, что будет!
– Извини, но это я.
Вера разочарованно вздохнула. Игорь. Конечно, Игорь. Вот только сказал он что-то странное. Это ирония или показалось?
– Неужели соскучился?
– Я позвонил сразу, но ты не отвечала. Уходила? – как бы невзначай поинтересовался он.
– Не то что бы… – Вера почувствовала раздражение. Вот на ком можно отвести душу. – А почему бы тебе просто не позвонить на мобильный? Мне ведь это только кажется, что ты следишь за мной?
– Да с чего ты взяла? Просто набрал домашний номер, хотел узнать…
– Что узнать?
– Все ли в порядке?
– Все в порядке. Не стоит беспокоиться.
– Еще раз извини. Может, увидимся вечером?
– Нет. Я поеду к подруге.
Игорь замолчал. Понял, что лучше не нарываться. А Вера, окончив разговор, могла бы слегка пожурить себя за излишнюю агрессивность. Игорь знаком и с Настей, и с Эриком. Ее достоинство вряд ли пострадало бы, скажи она ему куда собирается. Но Вера отчаянно сопротивлялась малейшему ущемлению своей независимости. Отчитываться? Ни в коем случае. А то еще нафантазирует себе невесть что. Спать вместе – это еще ничего не значит. Завтракать вместе – тоже.
Вот только… что вообще «значит»? Если это «что-то» может делать невозможным все остальное?
Она вконец запуталась с рассуждениями и поняла, что психует. Скользнув на кухню, щедро плеснула в рюмку валериановой настойки и с надеждой выпила. Села, обхватив голову руками. Почему один человек из всех способен так все изменить? И почему, если это любовь, она такая неудачная?
Как бы то ни было, сейчас она не в состоянии соображать трезво. Значит…
Выдернув телефонный шнур из розетки и выключив сотовый, Вера снова накинула жакет, взяла сумочку. Взгляд упал на медвежонка. Она подхватила его за ухо и открыла дверь.
На лестничной площадке, прислонясь спиной к перилам, стоял Денис.
Увидев ее, он отшвырнул сигарету и с минуту молча разглядывал лицо, платье, ноги, губы. Потом улыбнулся:
–Ну привет! – и шагнул навстречу.
Их отношения всегда вызывали недоумение у посвященных. Они действительно учились в одном классе, но по-настоящему все началось уже после окончания школы. И развивались эти отношения очень бурно. Вера и Денис были влюблены и совершенно противопоказаны друг другу. Каждый хотел быть первым, главным, и вся война сводилась к одной цели – определению пределов прочности… чего-то там. Они изводили и изводились показным пренебрежением или заведомо завышенными требованиями. Несколько раз навсегда расставались и снова бросались друг другу в объятия. Потом приблизились к самой опасной черте – привлечению к боевым действиям сил со стороны. Попытки с помощью ревности добиться от партнера капитуляции и кончились катастрофой. Ни Вера, ни Денис не ожидали, насколько разрушительными и серьезными могут оказаться их стратегические разработки. Просто они еще оставались детьми. Но, нанеся друг другу пару сокрушительных ударов, оба почувствовали усталость и что-то еще, очень болезненное и непоправимое. Столкнувшись с откровенной изменой Дениса, Вера наконец решила ретироваться. Полностью и навсегда. Она исчезла. Впрочем, он и не стал ее искать. Сделал пару контрольных звонков и смирился. Потом… прошли годы.
Она уезжала к родителям в Штаты, его тоже где-то носило. Ну а время, как водится, шло своим ходом. Дни, недели, экзамены, лыжные каникулы, годы, вечеринки. Вот только… Она пыталась изжить из души детские сказки, постыдную сентиментальность, не вписывающиеся в окружающую реальность. Она хотела быть другой. Сильной и независимой, уверенной и неуязвимой, без глупых бредней.
И вот сегодня – случайная встреча.
Вот он – на пороге.
Вера отступила и вернулась в квартиру, оставив дверь открытой. И Денис вошел.
Тот же сияющий взгляд ярко-карих глаз и упрямый подбородок. Только вместо непокорной шевелюры короткая стрижка. И все-таки совсем другой человек, не тот, который как-то напугал ее насмерть, поднявшись на крышу, чтобы на веревке спустить к ее окну сорванные с клумбы тюльпаны. И совсем не тот, который завалил собственное поступление в РУДН, потому что торчал перед МГУ, где она сдавала экзамены. А на следующий год поступил туда же. Теперь он, конечно, другой. Но между ними когда-то было такое, что не повторяется, и что не с каждым происходит… Далеко не с каждым
Совсем другой… И все-таки, вместе с ним в доме появился необъяснимый пьянящий аромат, тот самый, от которого закружилась голова.
Она стояла и смотрела, как Денис ногой захлопнул входную дверь и сделал к ней шаг:
– Что за горилла был с тобой утром?
Ответить она не успела. Что за дурь? Казалось, все давно забыто и не может уже править бал, но… возможно, боли и не будет, – мелькнуло в ее взбесившемся сознании.
А еще ее осенило: что бы ни было потом, главное – это сейчас. Это – ее мгновение, ее страсть, жизнь, взрыв. Это «сейчас» она не уступит. Все потонуло в вихре первобытной и вечной стихии, которую не c чем сравнить, кроме как со смертью и рождением… Бешеная карусель поцелуя и буря ласки, бесцеремонно отсекающие весь прочий мир со всеми тяжкими, и бросающие в самое начало времен, когда не было еще ни грешников, ни праведников. Каждое прикосновение – наслаждение, каждый вдох – вселенная, мира нет вокруг. Только внутри. И нет ничего, что можно осознать.
Наслаждение и страх, и радость, и горечь, жестокость и нежность, и черт знает что еще, чему никогда не было названия. И на поверхности не всплывало ни одной мысли.
Так было всегда. Он всегда шел до конца, до полного изнеможения, переступал все пределы, А она чувствовала себя растерзанной, и блаженствовала как красавицы в триллерах, когда Дракула пил их горячую кровь.
Наконец Вере удалось остановить грохот и кружение вселенной. Она открыла глаза. Денис сидел на постели и курил, неотрывно глядя на нее глазами, в которых резвилось до боли знакомое пламя. В комнате было почти совсем темно. Только цветная подсветка, проникающая от рекламных огней с улицы, позволяла что-то разглядеть. Она поднялась и закуталась в просторный розовый халат.