Заветное Желание
Шрифт:
Кладбище окутывала белесая дымка. Мутными пятнами бились в светильнях огненные птицы. С ближайших деревьев летела кружевной завесой листва. Нерешительно выплывала из морока овальная черная яма, недостаточно глубокая для могилы. Но копать дальше не позволила мерзлая, слишком каменистая почва. Гильдия сочла, что и так сойдет.
Стражи передали самозванку в руки земли и накрыли краями савана. Старейшина посадил огненного птенца в светильню и кивнул ожидавшему приказа могильщику.
Адамант обернулся на понурых Дыма, Блика и Лею. Посмотрел на землистые комья, сыплющиеся на черный
Он негаданно бросился к могильщику и сбил его с ног. Разбил костяшки пальцев о броню стражей, решивших его схватить.
— Она Правительница! – завопил он, изо всех сил вырываясь. – Слышите? Вы, предавшие сестру Тирлэй! Вы, строго судившие ее! Вы, отнявшие у нее жизнь! Пусть совесть разъест ваши души раскаянием!
Старейшина устало закатил глаза и властно махнул рукой. Светильню воткнули в изголовье могилы и, немного постояв у холмика рыхлой земли, все начали потихоньку расходиться. Адамант остался посреди кладбища и припал на колени у надгробья, запечатлевшего грехи покоившейся здесь самозванки.
— Мое солнце навсегда обняло затмение.
* * *
К раннему вечеру двор опустел. Холодный ветер, бороздящий тучи и не дающий покоя деревьям, разогнал всех по домам. За мозаикой окон затеплились огни, очертились греющиеся у огня силуэты. Весь город медленно погружался в дрему. Один Турнен стоял на крыльце богатого сквозняками замка и наслаждался видом своих владений.
Только ощущал он себя королем руин.
Рваные облака окрасились пурпуром. Заплутавший закатный луч пролился на треугольные крыши, оживив серый камень улиц. Очень скоро солнце исчезнет за горизонтом и тогда похороненная заживо самозванка умрет. Едва ночь с тьмою на горделивых плечах сойдет с небес, погруженная в сон изменщица очнется. Как ужасна будет ее агония, когда она начнет биться под тяжелым покрывалом земли! Прежде чем не раз потеряет сознание, догадается, что лежит на камнях собственной могилы. Спутанная саваном, не сможет пошевелиться и в адских муках скончается от удушья.
Турнен снова одарил взглядом коснувшийся холмов слепящий шар. С восточной стороны уже крались дымчатые сумерки. Плывущий по замку свет так зыбок, он тает буквально на глазах.
Как приятно дарить Жиллине Алерне подобные страдания! Если бы ее можно было убивать снова и снова. Но, к сожалению, скоро она отмучается. Никто не узнает, что ослепленный злобой народ обязан ей своим освобождением. Все ее сумасшедшие геройства уже не выползут из-под толщи грязи. Самозванка останется для всех бессердечным дьяволом.
Затолкав руки в карманы, Турнен наткнулся на ключ. Вытащив его, задумчиво покрутил между пальцами и снова глянул на гаснувший закат.
Настал момент, когда еще можно спасти погребенную лицемерку. И сейчас главное, не позволить себе им воспользоваться! Нужно подождать с четверть часа, дать неумолимому маятнику обезглавить пятнадцать мгновений. К Алерне уже шагает старуха Смерть, постукивая окровавленным поводырем.
Спрыгнув со ступени крыльца, Турнен остановился, сжав в кулаке ключ. Нет, нужно остановиться. Никто кроме него не знает, что девчонка еще жива. Как он может помышлять об этом? Ведь она всегда будет напоминать о провале его планов! Неизвестно, какую цель она преследовала, но сумела обскакать его во всех начинаниях. Какая-то пигалица, вознамерившаяся прибрать к рукам то, что всегда должно было принадлежать ему. За то, что она была в сговоре с Пиявками, за искусный обман его дур-матерей и за все ее маленькие победы, она заслуживает и не такой кары! Так пусть же сотрясает воплем землю!
Еще один шаг вниз, и ключ начал скользить в крови порезанной ладони. Вот сейчас ночь тяжелым мраком упадет на мир!
Турнен ругнулся сквозь зубы, мотнул головой и бросился по безжизненной улице к виднеющимся вдали Прощальным Кострам. Город послушно отступился, впереди раскинулось поле. Под ногами захрустели припорошенные снегом цветы. Замелькали стволы деревьев, рыдающих каплевидными листьями. Сотни трепещущих в светильнях птиц! Где отыскать среди стольких могил сегодняшнюю? Птенца, нужно искать птенца. Боги, здесь столько погребено недавно умерших!
Он долго метался среди живых факелов, пока внимание не привлекло облачко искр, вьющихся над свежим холмиком. Ринувшись к нему, он увидел на деревянном надгробье выложенное из цветов слово: «Анжи».
О, как же много оно сейчас значило!
* * *
Чуть не столкнувшись с будущим Правителем, Ундина отбежала в лесок. Выглянув из-за ствола, часто заморгала. Турнен, рывком сбросив с себя накидку, опустился на колено и принялся раскапывать могилу! Стоная и ругаясь, откидывал землю, желая добраться до покойницы. Как такое может быть? Его ненависть так сильна, что он и после смерти не может оставить бедняжку в покое? Какая бесчеловечность! Люди. Гардэям их никогда не понять. А еще смеют называть водяных бездушными!
Рядом с ним вырастала черная ноздрястая гора, и вскоре на эту мягкую насыпь опустилось завернутое в материю тело.
Ундина подобралась ближе. Турнен, стоя на коленях, развернул саван и, вытирая об него руки, всмотрелся в белеющее лицо Анжи. Ундина слизнула пресную слезу, скатившуюся на губы. Ах, Правительница. Как так вышло, что одолев сотни опасностей, она пала от руки своего недавнего союзника?
Турнен нервно хлопал Анжи по лицу, целовал ее тонкие пальцы, при этом не переставая браниться. Потом завернул в свою накидку и, подняв на руки, пошел в сторону города. Едва затерялся в тумане, к Ундине подскочил Адамант и ухватил за ворот.
— Кто позволил тебе нарушить ее покой? – зашипел он, и его глаза, уловившие отблеск света, странно вспыхнули. – Отвечай!
— Это не я! – прохрипела Ундина. – Клянусь лодкой, у меня такое и в мыслях не рождалось! Это Турнен! Я видела, как он вытащил ее тело и унес!
Дэндалион с трудом разжал пальцы и отступил назад.
— Зачем? Что за странный поступок? Я догоню его!
— Подожди! – Ундина ухватила его за руку и встала на пути. – Он вернется сюда, чтобы закопать могилу. Тогда и узнаешь.