Заветное Желание
Шрифт:
Эйрэна растерянно застыла возле кусочка зеркала. Обиженно поджавшиеся губы дрогнули, но она не осмелилась возразить. Стянула с себя плащ и, свернув его, положила в принесенный слугами ларь. Собрала немногие, чудом уцелевшие украшения и бросила в шкатулку.
— Куда ты ходишь каждый вечер? – после долгого молчания спросила она, видно, обеспокоенная странным поведением Турнена.
— В Святую Обитель. Молюсь о благе для своих подданных.
— Ты велел мне знать свое место. А какое место отведено мне в твоей душе, в этих владениях, в обществе
Турнен не слушал ее, погруженный в размышления.
— Какая же я идиотка! – по-своему расценила его молчание Эйрэна. – Как могла наивно полагать, что наши отношения останутся прежними? Ведь ты теперь Правитель! Через месяц станешь главой всего мира! Отныне я тебе не ровня. Конечно, я всего лишь потерянная сирота, не помнящая своих предположительно именитых родителей. Дитя кровавых дней, приголубленное жалостливой Блэкмарой во время войны.
— Уймись. Сострадание пронзает мое сердце. Довольна?
— Подивил! Оказывается, оно у тебя есть! Мне надоела эта затянувшаяся неопределенность. Я должна знать, как вести себя. Ты сторонишься меня в присутствии Старейшин. При Высшей Знати распоряжаешься как прислужницей. Но при этом поселил в замке и велишь следить за порядком. А по ночам делишь со мной богатое ложе матери, не считая, что я недостойна его меховых простыней. Так кто же я для тебя?
— Ты живое олицетворение моего прошлого.
— И все? – как от пощечины дернулась Эйрэна.
— Оно очень важно для меня. Ты часть моего детства. Первое волнение юности. В твоем смехе мне слышится эхо сводов Трюэлле. Запах будит воспоминания наших уединений в сумрачных читальнях.
— Прошлому свойственно теряться в глубинах памяти.
— Значит, и ты однажды исчезнешь из моих воспоминаний.
Эйрэна медленно стерла со щеки слезу и вышла из комнаты. Турнен взглянул на лежавший в ларе бордовый плащ, отороченный светлым мехом. Дотянувшись до него, провел пальцами по россыпи рубиновых пуговиц и по золотившимся нитям вышивки. Подхватив его, перекинул на руку и, поднявшись, устремился в цитадель непокорной узницы.
По пути взяв с подноса слуги кубок с горячим взваром, отчитал дремавшего стража и поднялся на неосвещенную площадку. Задержавшись у двери, вслушался в причитания и всхлипы. Но когда вошел в комнату, Алерна уже примерила свою маскарадную улыбку. Только в этот раз она стояла, привалившись спиной к стене. Похоже, ей с трудом удалось подняться. Взгляд был затуманен, а назойливая дрожь сегодня взяла над ней верх.
— Как, должно быть, неуютны ваши хоромы, Правитель, если вы им предпочитаете мою скромную темницу. Вам больше пришлась по нраву компания изменщицы, нежели высший свет уважаемой Знати?
— Во всем мире мне не сыскать себе равных. Вы все для меня – ползучие твари различных пород. Потому не думай, что я тебя иначе отличаю. Похоже, твою самооценку завысила игра в Правителя Тир-ре.
— Уж кто бы говорил, Ваше Великолепие.
Анжи улыбнулась и, запрокинув голову, внезапно обмякла. Турнен ринулся
— Позвольте мне умереть, – умоляюще прохрипела Анжи.
— Не раньше, чем признаешься в том, что ты не Эвиса.
— Весь Тир-ре окрестил меня самозванкой. Вам этого недостаточно?
— Мне нужна истина.
— Что это изменит?
— Срок и меры твоего наказания. Если ты всего лишь наглая авантюристка из царства короля, воспользовавшаяся ситуацией, то и суд тебе по статусу. Но если ты приходишься Тирлэй сестрой, задумавшей ее убийство, невзирая на близкое родство, то твои муки не закончатся никогда.
— Я – Эвиса, но я не замышляла свержения Тирлэй и не желала погибели обитателям вашего мира. Все это – навет. И вы это знаете.
Анжи посмотрела на склонившегося над ней Правителя и увязла в болоте сонного забытья. Турнен впился ногтями в расстеленный под ней плащ и, зло стиснув зубы, рывком поднялся. Вашего! Эта дрянь сказала вашего мира! И при этом твердит, что она Эвиса. Как тут доберешься до правды? Метившая в хозяйки Тир-ре еще задолго начала бы считать понравившийся мир своим. А для Алерны он всегда был чужим.
…Несколько дней ему выдалось ухаживать за ней и насильно возвращать к жизни. Казалось, она хотела умереть ему назло.
За внешним спокойствием Правителя крылась бурлящая воронка, втянувшая в себя столько различных эмоций! Он с таким пристрастием изучал окружавших его людей, постоянно опасаясь подвоха с их стороны. А о себе, как выяснилось, до сих пор ничего не знал.
Стоя возле окна, он прокрутил между пальцами набивший мозоль ключ и снова вспомнил, как хотел оттащить уснувшую узницу подальше от двери. Грубо подхватив, наступил на подол плаща и чуть не уронил ее. Припав на колено, сам чудом не ткнулся носом в пол. Расправив превратившееся в постилку добро Тирлэй, подтянул на середину не проснувшуюся самозванку и случайно смял сорвавшейся рукой ее рубаху в рюшки. Ладонь скользнула по ребрам, кончики пальцев коснулись груди и замерли, чего-то устыдившись.
Строптивая затворница медленно угасала. Он видел, как огонек жизни отстраняется от нее и равнодушно уплывает все дальше. Этот внутренний свет, придающий коже здоровый вид, уступал место восковой бледности. Он уходил из лучистых глаз навсегда.
В тот момент все вокруг выглядело безжизненным.
Турнен притянул спасенную и замученную им самим добычу и зачем-то обнял, осторожно, но крепко прижав к себе. В ее загнутых ресницах, что были нежнее крыльев мотылька, дрожал хрусталик слезы. На обиженных, припухлых губах запеклась кровь. Кровь…