«Заветные» сочинения

Барков Иван Семенович

Да! есть горькая правда земли, Подсмотрел я ребяческим оком: Лижут в очередь кобели Истекающую суку соком…

Конечно, у Баркова вместо горькая стояло бы сладкая… но, в принципе, и он, грубее, чем Есенин, сообщает слушателю о главной силе, благодаря которой продлевается существование на земле всех ее обитателей:

Животные, что обитают В землях, в морях, в лесах, везде, Сию нам правду подтверждают: Без ебли не живут нигде…

Мы не склонны превозносить поэзию Баркова, но бывают моменты, когда хочется брякнуть именно эту правду и именно так — грубо, непристойно, например, в адрес тех, кто выдает долгие, нудные, путаные размышления, порожденные болезненным сознанием и облаченные в словесные хитросплетения,

за какую-то мудрость или научную философию.

Нам скажут: пусть это истина, но истина низменная. Скажут, отстранясь от «собрания мерзостей», дошедших до нас из ХУ1П века… И нам вполне понятно желание цивилизованного человека оградить себя от низких истин частоколом нас возвышающих обманов. Не еблей единой жив человек.

Заканчивая разговор, обратим внимание читателя на то, что не все в этом сборнике, как и в любом барковском издании, принадлежит Баркову: какая-то часть сочинена другими «врагами парнасских муз», кем-то из его современников. Можно ли уточнить, кем именно? Это не представляется возможным, да и нет необходимости предпринимать масштабные архивные раскопки ради литературного явления не первой величины.

И еще: не все в сочинениях Баркова и материалах, приписываемых Баркову, достойна публикации. Сейчас нет цензуры, но у профессионального редактора и независимого издателя всегда остается критерий художественности: в печать не пропускаются вещи, которые не являются художественными произведениями, будь они хоть про одуванчики на лугу, хоть про непрестанное совокупление разгоряченных особей. В искусстве на первом месте стоит не сама тема, а то, как она изложена.

К. Васильев

I

Тряхни мудами, Апполон, Ударь елдою громко в лиру, Подай торжественный мне тон В восторге возгласити миру. Ко дверям славы восхожду, Тебя как будто на хуй жду. Приди и сильною рукою Вели всех муз мне перееть, Чтоб в них усердье разогреть Плениться так, как я пиздою.

II

Вздрочу престрашный мой елдак, Чтоб всю теперь явил он силу, Совсем уже готов кутак, Впущу епическую жилу. Всарначу я и взговорю, Ебливым жаром я горю, Бодрюсь, уебши Парнасиду, Иду за Пиндаром вследы, Взношусь от Музиной пизды Туда, где смертного нет виду.

III

На поясе небесном став, Согласной лирой в небе звукну, И, в обе руки шмат мой взяв, Зевеса по лбу плешью стукну, Чтоб он сокрыл свой грубый зрак И не дрочил теперь елдак, Не метил плешью в щели многи, Не портил бы земных красот, Не драл елдою пиздий рот, Не раздвигал богиням ноги.

IV

Нептун и адский бог Плутон, Смягчите ярость вы без шуму, Страшася шанкера бабон, Оставьте вы высоку думу. На вас не буду я смотреть, Велю обоих перееть. Ты, море, не плещи волнами, Под секель ветры заключи, А ты престрого закричи, Чтоб в аде не трясли мудами.

V

Чтоб тем приятный звук и глас Такие вздоры не тушили, Скачи и веселись, Парнас, Мы все в природе утишили. Сойди, о Муза, сверху в дол И на пуп залупи подол, Я ныне до пизды касаюсь, Воспеть теперь ея хочу И для того елдак дрочу, Что я пиздою восхищаюсь.

VI

Со утренних спокойных вод Заря на алой колеснице Являет Фебов нам восход, Держа муде его в деснице, И тянет за хуй Феба в понт, Чтоб он светил в наш горизонт, Мы блеску все его радеем. А ты, восточная звезда, И краше всех планет — пизда, Тобой мы день и свет имеем.

VII

Скончав теченье, Аполлон С ефира вниз себя покотит, К Фетиде в лоно съедет он, Пизда лучи его проглотит, И блеск его тогда минет, Когда богиня подъебнет, К мудам свою пизду отклячит, Сокроется от нас день прочь, Ебливая наступит ночь, Коль Феб в богиню запендрячит.

VIII

Дрочи, о Муза, добрый хуй, Садись ко мне ты на плешь смело, Чтоб слабже он полез, поплюй, Раздайся секель твой и тело. Я всю вселенную узрел, Когда тебя я на плешь вздел, Кастальской омочен росою, Отверзлись хуя очеса, Открылись света чудеса, Творимые везде пиздою.

IX

Юпитер в смертных бросить гром С великим сердцем замахнулся, Погиб бы сей хуев содом И в лютой смерти окунулся, Но в самый оный страшный час Пизда взвела на небо глас, Умильно секелем кивнула, Зевес, схвативши в руки плешь, Бежит с небес на землю пеш, Громовый огнь пизда задула.

X

Перун повержен там лежит, Пропал великий страх народа, Юпитер над пиздой дрожит, Забыта им уже природа. Пускай злодействуют везде, А он купается в пизде. Алкмену ныне сарафанит, Ебёт и прёт, пендрячит, ржот, Храпит, сапит, разинув рот; И гром уже его не грянет.

XI

Ударил плешью по водам Нептун, властитель над морями, Велел подняться он мудам, Чтоб дули ветры под волнами. Велел все море возбудить, Неоптолема потопить. Но с вострым секелем Фетида, Подъехав, села на муде. Нептун, поковыряв в пизде, Лишился тотчас грозна вида.

XII

Плутон во аде с елдаком Совсем было утратил мысли, Елда его покрылась льдом, А с муд уже сосули висли. Но вскоре въехала туда О ты, прелестная пизда, Богиня ада Прозерпина, Ощерила мохнату щель, Плутон, храпя, наметил в цель, В пизде согрелася елдина.

XIII

Твоя, о мать хуев, пизда, Никак нейзъясненна сила, С волшебной сферы ты звезда, О страх, ты солнце ослепила, Когда из волосистых туч Блеснул на Феба пиздий луч, То он сияние оставил, Забыл по должности езду И сунулся тотчас в пизду, Чем славы он твоей прибавил.

XIV

Гремит Омфалия пиздой, Прельстив усами Геркулеса, Который страшною елдой Нередко пехивал Зевеса, Творил велики чудеса, Держал на плёчах небеса, Подперши плешью твердь ужасну, Атланта бодро облехчил, За то в него и хуй всучил, Однак шентю узрел он власну.