Заветы Ильича. «Сим победиши»
Шрифт:
Своим заместителям Ленин продиктовал письмо: «Ввиду повторения болезни я должен ликвидировать сейчас всякую политическую работу и возобновить свой отпуск. Поэтому наши разногласия с вами теряют практическое значение».
С предложенным им накануне распределением наркоматов он по-прежнему не соглашался: «Думаю, что надо теснее согласовывать это распределение со способностью отдельных замов к чисто административной работе; по-моему, главный недостаток данного вами вчера распределения состоит в отсутствии такого приспособления. Функции председательствования… должны быть гораздо строже отделены от функций проверки и улучшения
Впрочем, и этот вопрос, замечает Ленин, придется отложить «до моего возвращения из отпуска». Единственное, что необходимо зафиксировать уже сейчас — категорическое несогласие с предложением Рыкова о предварительной фильтрации замами личного приема Владимира Ильича: «Я не согласен в корне, — настаивает он, — выдвигаю против него прямо обратное — о полной свободе, неограниченности и даже расширении приемов»979980.
И, наконец, главное: поскольку его присутствие на Пленуме ЦК фактически становится нереальным, Ленин диктует письмо Троцкому (копии Фрумкину и Стомонякову): «Мне думается, что у нас с Вами получается максимальное согласие… Во всяком случае, я бы очень просил Вас взять на себя защиту нашей общей точки зрения о безусловной необходимости сохранения и укрепления монополии внешней торговли.
…В случае нашего поражения по этому вопросу мы должны будем перенести вопрос на партийный съезд. Для этого понадобится краткое изложение наших разногласий перед партийной фракцией предстоящего съезда Советов. Если я успею, я напишу таковое и был бы очень рад, если бы Вы поступили таким же образом. Колебание по данному вопросу причиняет нам неслыханный вред…»981
Указанные письма Ленин диктовал с 12 часов. В 12.30 к нему пришел Сталин. Они разговаривали более двух часов. Речь шла о предстоящем пленуме и, судя по всему, Владимир Ильич своего боевого настроя не скрывал. Однако к компромиссу они так и не пришли и именно вечером этого дня (с 19–30 до 20.25) он продиктовал приведенное выше письмо Сталину для Пленума ЦК, в котором, анализируя письмо Бухарина, давал жесткую политическую оценку попыткам демонополизации внешней торговли. В конце дня Фотиева записала: «Настроение неплохое, шутил. Беспокоился только о ликвидации дел»1.
На следующий день он озаботился тем, чтобы все материалы о монополии были пересланы Троцкому, написал записку Аванесову о том, что необходимо еще раз обдумать, «как поставить борьбу», а позднее встретился с Ярославским и сугубо конфиденциально попросил его записать прения на пленуме. Особенно выступления Бухарина и Пятакова. И в этот же день Ленин узнает, что Политбюро перенесло пленум с 15 на 18 декабря982983.
Утром 15-го его ждала еще более важная новость: Каменев, Зиновьев и Сталин заявили, что они снимают свои возражения против монополии внешней торговли. «Ввиду накопившихся за последние два месяца новых материалов…. говорящих в пользу сохранения монополии внешней торговли, — писал Сталин, — считаю своим долгом заявить, что снимаю свои возражения против монополии внешней торговли, письменно сообщенные мною членам Цека два месяца назад»984.
Трудно сказать, чего тут было больше — действительного пересмотра позиции или желания успокоить Ленина и снять остроту конфликта. Да и сама перспектива получить в качестве оппонентов и Ленина и Троцкого вряд ли могла понравиться «тройке». Так или иначе, но сделанные ими заявления обнадеживали.
«Надеюсь, — информирует Владимир Ильич в тот же день Троцкого, — пройдет наше решение, ибо часть голосовавших против в октябре, теперь переходит частью или вполне на нашу сторону». Но тут же Ленин добавляет: «Если паче чаяния не пройдет наше решение, обратимся к фракции съезда Советов и заявим о переносе вопроса на партсьезд»985.
Более всего Владимир Ильич опасался, что в связи с его болезнью вопрос о монополии будет вновь отложен. «Если существует опасение, — предупреждает Ленин Троцкого, — что меня этот вопрос волнует и может даже отразиться на состоянии моего здоровья, то думаю, что это совершенно неправильно, ибо меня в десять тысяч раз больше волнует оттяжка, делающая совершенно неустойчивой нашу политику по одному из коренных вопросов»986987.
Об этом он сообщает 15-го и Сталину для информирования членов ЦК РКП(б): «Я решительно против оттяжки вопроса о монополии внешней торговли. Если из каких бы то ни было предложений (в том числе и из предположений, что желательно участие на этом вопросе мое) возникнет мысль о том, чтобы отложить до следующего пленума, то я бы высказался самым решительным образом против, ибо уверен, что Троцкий защитит мои взгляды нисколько не хуже, чем я, это — во-первых; во-вторых, Ваше заявление и Зиновьева и, по слухам, также Каменева, подтверждает, что часть членов ЦК изменили уже свое прежнее мнение; третье, и самое главное: дальнейшие колебания по этому важнейшему вопросу абсолютно недопустимы и будут срывать всякую работу». И именно в этом письме Ленин сообщает, что поскольку уже договорился с Троцким «о защите моих взглядов на монополию внешней торговли», он может теперь «уезжать спокойно» в Горки2.
Другое важное дело, которое занимало Владимира Ильича на протяжении ноября — начала декабря 1922 года, было связано с его предстоящим выступлением на X съезде Советов, который открывался 23 декабря. Для него оно являлось принципиально важным. Прошел год с тех пор, как 23 декабря 1921 года Ленин выступил с отчетным докладом ВЦИК и СНК на IX съезде. Теперь надо было подвести итоги.
Известно, что Владимир Ильич не принадлежал к числу тех политических лидеров, для которых их референты, спичрайтеры и помощники заранее готовят тексты устных или печатных выступлений. Впрочем, и появились-то такие лидеры в Советской России гораздо позже. Ленин всегда сам собирал материалы для своих докладов и речей. Не стала исключением и подготовка выступления на X съезде Советов.