Зависть. Книга 1
Шрифт:
— Да ну?! — язвила я охрипшим голосом. — Пусть мне тогда деньги на карточку перешлёт, чтобы я смогла себе новые сапоги купить или пальто.
Проходя мимо Машиной комнаты, я увидела, что к моей подруге приехала бабушка. Маша как раз впускала её в своё жильё. Пожилая женщина привезла большую клетчатую сумку, скорее всего набитую тёплыми зимними вещами. Кивнув подруге, я пошла дальше. Меня же увиденная сцена ещё больше разозлила. Маша, счастливица, ни разу не видела своего нерадивого папашу. Нет его и ладно. Живут же женщины без главы семьи и не страдают, как моя мама. А я постоянно выслушиваю её нытьё об отце. Почему
— Материалистка! — резанула по сердцу мама. — У тебя что, сапог нет?! Или ты увидела, как столичные девушки модно одеваются, и завидовать им начала?! Зависть — гниль для костей! — процитировала она нравоучительным тоном последнее предложение. — Я тебя отговаривала ехать учиться в столицу, но ты, как баран, упёрлась в своём желании, а теперь страдаешь, что до уровня столичных девушек не дотягиваешь. Гнаться за модой — это словно гнаться за ветром.
— Зачем ты мне вообще позвонила?! — обиделась я. — От того, что ты отца опять примешь, мне вообще уже не холодно и не жарко. Я дома больше жить не буду. И на каникулы даже не приеду.
— Деньги кончатся, приедешь, — строгим тоном ответила мама. — Вася тоже тебя ждёт. Отец любит тебя и хочет попросить у тебя прощения.
— А первых двух прощений ему мало? — огрызнулась я. — Он опять хочет воспользоваться мной, чтобы ты растаяла перед ним. Никогда больше не прощу ему то, что он меня за вещь принимает! Умирать буду, но не прощу того, кто мной воспользовался! — громко произнося последние слова, я завернула из коридора на лестничную площадку и тут же врезалась в кого-то. Подняв вверх глаза, я увидела, что столкнулась с Радимом.
— Ой! — вырвалось у меня радостное восклицание. — Привет!
— Привет, — ответил мне мой любимый со странной растерянностью во взгляде.
— С кем это ты здороваешься? — раздался голос мамы, так как я продолжала держать телефон около уха. — Я слышала мужской голос.
— Ни с кем, — ответила я ей. — Всё, пока, мам. Мне пора бежать, а то в университет опоздаю, — и я сбросила звонок.
Радим демонстративно посмотрел на часы, а потом выразительно на меня. До начала первой пары было ещё тридцать минут.
— Девушка, уделите «никому» пару минут вашего драгоценного времени.
Боже мой! Какой же он чувствительный к малейшему пренебрежению его персоны с моей стороны. Я уже поняла, что прощаться с ним, уходя на лекции, нужно долго и с сожалением на лице, без энтузиазма. Что, впрочем, мне было несложно изобразить, так как самой от него уходить не хотелось. Обычно я не была любительницей долгих проводов. Теперь же я увидела, что даже мой ответ маме о нём его задел. Причём его это так зацепило, что его радостное настроение, с каким он мне утром звонил, вмиг улетучилось. Но Радим не имел завышенного самолюбия, и его эго не пострадало от моих слов, а иначе бы он показательно обиделся или высказал мне, что я, такая-сякая, не уважаю его. Наоборот, он сразу начал меня обнимать и целовать. А потом он взял меня за руку, и мы пошли вниз по ступенькам. Он ни слова мне не сказал о том, что я почему-то не призналась маме о наличии у меня парня.
— Почему у тебя рука такая холодная? — вот что спросил он у меня. — Ты замёрзла?
Прибавлять ему плохого настроения тем, что, по сути, я по его вине мёрзла всю ночь, мне не хотелось и поэтому я небрежно ответила,
На улице оказалось гораздо холоднее, чем мне представлялось. К небольшому морозу прибавился пронизывающий до костей северный ветер, и от этого казалось, что температура воздуха не минус три градуса, а гораздо ниже. Пока дошли до университета, у меня зуб на зуб не попадал от холода. Тут уже никакие поцелуи не согреют. Заметив, что я дрожу вся, Радим немного раздражённо упрекнул меня, что я его не послушалась и не оделась теплее, из-за чего теперь у меня губы от холода посинели. Объяснить ему, что у меня нет зимнего пальто или куртки я постеснялась. Мне было слишком неловко перед ним за свой нелепый внешний вид. Даже когда он мне помог перед гардеробной снять моё дурацкое пальто в клетку, мне казалось, что выглядеть я лучше в толстых джинсах и плотной чёрной водолазке не стала. Мимо нас проходили девушки студентки, и я ловила на себе чётко читаемые уничижительные взгляды.
Почему меня так стало задевать чужое мнение? Раньше мне было всё равно, как я выгляжу, а теперь раскисла от того, что одета не модно. Ответ на этот вопрос очевиден. Мне очень хочется нравиться Радиму, быть привлекательной для него. И ещё я боюсь, что мнение окружающих обо мне может повлиять на его чувства ко мне. Глупый женский страх, но избавиться от него не так просто. Умом я понимаю, что мой любимый уже каким-то образом оценил, как выглядит моё тело под плотным слоем одежды и демонстрировать ему его, чтобы соблазнить не надо. Но всё же так хочется ощущать себя хоть немного сексуальной.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — с беспокойством разглядывая моё лицо, спросил Радим, когда провёл меня до аудитории, и мы стояли у стены недалеко от входа, чтобы не мешать мимо проходящим студентам. — Твои руки согрелись?
— Ещё бы им не согреться, — усмехнулась я. — Ты же их себе под свитер засунул. Теперь все думают, что я такая наглая развратница — Валевского при всех лапаю.
Мои руки покоились у парня на талии под свитером. Впервые я так откровенно при всех сама его обнимала.
— Чтобы тебя причислить к развратницам, нужно чтобы ты грела ладошки не под моим свитером, а в штанах, — лукаво улыбнулся мне Радим. — Там сейчас гораздо теплее. Я бы сказал даже горячо.
Серьёзно настроившись поднять степень его доверия к моим чувствам, я решила проявить немного инициативы в любовной игре. Чуть опустив ладони вниз по его спине, я засунула кончики пальцев за пояс его брюк.
— Что-то разница в температуре не слишком заметна, — флиртуя с любимым, произнесла я, чувствуя себя при этом чуть ли не той самой развратницей, о которой сама говорила.
— Не с той стороны градус меряешь, милая моя, — весело блестя глазами, ответил мне Радим.
До меня реально не сразу дошло, на что он намекал. Я, улыбаясь, смотрела ему в лицо и по мере того, как мой мозг осознавал, о чём мы сейчас говорили, я чётко прочувствовала, как моя улыбка сползает с лица, глаза расширяются, а лицо заливает краской стыда.
— Ты всё правильно поняла, — читая мои не высказанные вслух мысли, становясь серьёзным и наклоняясь ко мне ближе, тихим голосом произнёс Валевский. — Я минуты считаю до того момента, когда ты полностью будешь моей. Вспоминаю, какая ты красивая и безумно хочу тебя снова.