Зависть
Шрифт:
И в это Марис поверить могла. Паркер не стал бы убивать из мести, но ради справедливости он мог убить. Шейла ему нравилась, он помог ей, он ее жалел. Вот почему он мог считать себя вправе мстить Ною за ее убийство.
Марис вскочила.
– Мы должны его остановить! – воскликнула она, бросаясь к двери, но на пороге остановилась, устыдившись своего стремительного порыва. Сцепив руки перед грудью, она склонила голову, словно в молитве.
– Слава богу!.. – прошептала она и снова повернулась к Майклу. – Слава богу, – повторила
Майкл тоже вскочил.
– О, нет!.. – простонал он, закрывая лицо руками.
35
Сойдя с катера, доставившего его на остров, Ной сразу же направился к бару Терри. Он держался так уверенно-покровительственно, что это сразу же восстановило против него всех мужчин в баре. Островитяне вообще недолюбливали чужаков – в особенности же они недолюбливали чужаков, которые глядели на них сверху вниз. Вполне возможно, что Ною бы не позволили даже ступить на причал, если бы Паркер заранее не предупредил своих друзей, что ждет важную шишку с Севера, и не попросил направить приезжего в бар, где он будет его ждать.
Облокотившись на стойку, Ной грубо окрикнул Терри:
– Эй, ты!
Но Терри, который как раз откупоривал бутылку пива для одного из клиентов, и ухом не повел.
– Ты что, оглох? – спросил Ной еще громче.
С невозмутимым видом повернувшись к нему, Терри переместил зубочистку, которую жевал, из одного уголка рта в другой и ответил, растягивая слова на южный манер:
– Я отлично слышу тебя, парень. Но тот, кто хочет со мной поговорить, должен обращаться ко мне вежливо, иначе он просто тю-тю – исчезает. А сейчас выкатывайся-ка из моего бара!
– В переводе на язык, к которому ты привык, это означает: «Добро пожаловать на остров, Ной!» – раздался позади него знакомый голос, и Ной, стремительно обернувшись, встретился глазами с Паркером, который, сидя в инвалидном кресле, улыбался ему с подчеркнутым радушием.
Ной окинул Паркера презрительным взглядом.
– Да, она говорила мне, что ты – калека! – сказал он, словно бы обращаясь к самому себе, но все же достаточно громко, чтобы его услышали.
Его услышали. Терри, наклонившись, извлек из-под стойки видавшую виды бейсбольную биту. Один из завсегдатаев потянулся к пристегнутому к поясу длинному ножу в ножнах, остальные посетители глухо заворчали.
– А мне она говорила, что ты – ублюдок, – ответил Паркер, не переставая улыбаться. – Но я и так это знал. Ной рассмеялся.
– А ты все такой же – за словом в карман не лезешь, – сказал он. – Знаешь, я только сейчас понял, как мне недоставало твоих постоянных подначек!
– Странно. Я-то по тебе совсем не скучал. Хочешь пива? Ной покосился на Терри:
– Как-нибудь в другой раз.
Паркер кивнул и, знаком показав Ною следовать за собой, покатил свое кресло к
– Расплачусь в следующий раз!
– Нет проблем, – отозвался бармен с кривой ухмылкой. Провожаемые взглядами множества глаз, Паркер и Ной вышли на залитую жарким солнцем улицу.
– Ты не трус, Ной, – надо отдать тебе должное, – заметил Паркер, не глядя на своего бывшего приятеля.
– Почему ты так решил? Потому что я не побоялся встретиться с тобой?
– Потому что не побоялся войти в бар Терри в таких шикарных ботиночках. – Паркер поглядел на лакированные туфли Ноя с эмблемой «Гуччи» на пряжках. – Фасонные корочки!
Не удостоив его ответа, Ной снял пиджак и перекинул через руку.
– Жарко тут у вас! – заметил он.
– Напоминает Ки-Уэст, ты не находишь? – парировал Паркер.
И снова Ной ничего не сказал, но по его лицу было видно, что намек ему не понравился.
Паркер подвел его к «Крокодилу».
– Залезай.
– Шикарная тачка! – заметил Ной, усаживаясь на ярко-желтое пассажирское сиденье. – У нас на Парк-авеню таких и не встретишь!
Подтянувшись на руках, Паркер уселся за руль, потом сложил инвалидное кресло и забросил в кузов. Включая зажигание, он сказал:
– Ты превратился в заурядного сноба-янки, Ной.
– Просто ты стал слишком старым и ворчливым, – ответил тот.
– Боль и страдания сделали бы с тобой то же самое.
Некоторое время они ехали молча. Ной смотрел только на дорогу, подчеркнуто не обращая внимания на окружающую природу. Ни разу он не повернул головы и не сказал ни слова по поводу красоты местного ландшафта. Паркер, напротив, то и дело помахивал рукой, отвечая на приветствия встречавшихся им на дороге островитян.
После того как одна пожилая леди прокричала ему слова приветствия с крыльца своего дома, Ной повернулся к Паркеру:
– Ты что, местная знаменитость?
– А то как же! На острове я единственный калека! – ответил Паркер.
– Ага, понимаю…
– И единственный профессиональный писатель в придачу.
– Но ведь ты, кажется, еще не продал свою книгу.
– Эту – нет, но романы Маккензи Руна идут влет, точно презервативы в публичном доме.
Наконец ему удалось добиться от Ноя искренней реакции. Глядя на его вытянувшееся лицо, Паркер рассмеялся:
– Разве ты не знал? Что ж, значит, мне удалось сделать тебе сюрприз!
Но всегдашняя самоуверенность и тут пришла Ною на помощь. Он быстро оправился от потрясения и сказал:
– Вот, значит, как ты заработал денежки на прекрасный дом и верного слугу, о котором упоминала моя жена!
Паркер сразу заметил в его голосе собственнические интонации, но не стал заострять на этом внимание. Вместо этого он сказал:
– Пока это еще не дом, а просто старый особняк, который требует благоустройства. Что касается верного слуги, то он удрал от меня в начале этой недели.