Зависть
Шрифт:
– Почему?
– Он сказал – я низкий человек, и он не желает иметь со мной никаких дел.
– Разве верные слуги так поступают?
– Он вернется.
– Ты уверен?
– Абсолютно уверен.
К тому моменту, когда они добрались до старого сарая, солнце уже опустилось за кроны деревьев. В наступивших сумерках джин выглядел еще более ветхим и уродливым, чем при свете дня, и казалось, будто кустарники и молодая древесная поросль обступили его еще теснее, словно стремились задушить в своих объятиях.
Оглядев старый сарай, Ной заметил с издевкой:
– Теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда
Паркер достал из кузова инвалидное кресло и поставил на землю рядом с кабиной «Крокодила».
– Здесь никто не живет, – сказал он ровным голосом, – и тем не менее это очень любопытное строение. Оно, если можно так выразиться, позволяет приезжим прикоснуться к местной истории.
Сев в кресло, он решительно покатил его к воротам джина, оставив Ною единственную возможность – следовать за собой.
В сарае было еще темнее, чем снаружи. Тени сгустились в углах; свисающие с потолочных балок клочья пыльной паутины слегка колыхались, и от этого казалось, будто свет уходящего дня, все еще просачивавшийся сквозь расщелины в досках, трепещет, как свеча на ветру. Воздух здесь был горячим и густым, и казалось, каждый вздох дается с усилием.
Паркер, как заправский экскурсовод, в нескольких словах познакомил Ноя с историей джина и связанных с ним легенд.
Его монолог наскучил Ною, и он прервал Паркера на полуслове.
– Я прочел твою книгу, – сказал он, и Паркер повернулся к нему вместе с креслом.
– Я знаю, – ответил он. – Конечно, ты ее прочел, Ной, иначе бы тебя здесь не было. Когда ты ее получил?
– Сегодня утром. Паркер покачал головой:
– Быстро же ты ее прочел! Готов спорить, не у каждого писателя есть такой пламенный поклонник, который готов не спать и не есть, лишь бы поскорее познакомиться с новым произведением любимого автора.
– Мне достаточно было только просмотреть пролог, чтобы понять, как будет построен сюжет, – ответил Ной с великолепной небрежностью, но глаза его угрожающе блеснули. – Кстати, теперь ты пишешь еще лучше, чем раньше. У тебя вполне сложившийся слог и устоявшаяся, зрелая манера.
– Спасибо за комплимент, но… откуда ты знаешь, если прочел только пролог?
– Пока я летел сюда, я просмотрел всю рукопись.
– Но сюжет тебе уже был известен?
– Да, известен. И вот что я тебе скажу, Паркер: эта книга никогда не будет издана! Ведь ты именно это собирался сделать, не так ли? Издать «Зависть», чтобы все узнали, кто такой Ной Рид?.. Ты же понимаешь, что я никогда этого не допущу!
Паркер пожал плечами:
– Как говорят в народе – человек предполагает, а бог располагает. Все мы склонны заблуждаться относительно того, что готовит нам грядущее. Я, например, думал, что эта книга… что после стольких лет тебе может захотеться облегчить свою совесть, но ошибся. Почему ты считаешь, что ты можешь диктовать условия?
– Хватит трепаться, Паркер! – В тишине сарая голос Ноя прозвучал резко, как удар хлыста. – Скажи мне еще только одно: это из-за твоей «Зависти» Марис млела от восторга?
– Именно так, Ной. Она прочла рукопись, и, по-моему, даже не один раз. Ей очень понравился динамичный сюжет, понравился замысел, но больше всего ее заинтересовали поднятые автором морально-этические проблемы. Что касается персонажей, то Рурк ей импонирует
– Марис всегда нравились слезливые мелодрамы.
– Ты ошибаешься. Марис – хороший редактор.
– Я бы сказал – инфантильная девчонка, которая играет в редактора.
– Она не девчонка, а леди.
– Господи Иисусе!.. – насмешливо воскликнул Ной. – Да ты, похоже, ее трахнул! Каждый раз, когда тебе удавалось завалить какую-нибудь бабу, ты заявлял, что она – леди. Ну, признайся же, я прав?
Паркер стиснул зубы и ничего не сказал, но ответа и не требовалось. Ной прочел ответ по его лицу и рассмеялся.
– Ах, Паркер, Паркер! У тебя седые волосы и морщины на лице, но в глубине души ты нисколько не изменился. Ты все такой же благородный рыцарь, который не целуется без любви и молчит о своих похождениях, как глухонемой! – Ной покачал головой. – Впрочем, в этом случае дело обстояло несколько иначе, я полагаю… Я хочу сказать – я отлично понимаю, зачем тебе понадобилось ее трахнуть. Ты хотел наставить мне рога, не так ли? Учитывая твое состояние, тебе, несомненно, пришлось потратить немало сил и времени, чтобы заставить ее раздвинуть для тебя ножки, так что, надеюсь, ты не очень разочарован. С вида она, конечно, упакована что надо – как говорится, все при ней, но я лично уже давно не получаю от секса с Марис никакого удовольствия. Мне нужна женщина более пылкая, ненасытная, изобретательная! С Марис в этом отношении скучно – дальше секса на полу ее фантазии не заходят… Ну, что же ты молчишь? – неожиданно спросил он, выразительно оглядев Паркера. – Тебе понравилось, как она занимается любовью, или ты готов довольствоваться любой дыркой, лишь бы удовлетворить свое желание? – Ной задумчиво потер переносицу. – Впрочем, не знаю – на вкус и цвет товарищей нет, для кого-то и Марис, наверное, хороша. Знаешь, у нее там такие мягкие волосы… Впрочем, если ты не выключал свет, ты, наверное, заметил…
Паркер сидел неподвижно, но на самом деле ему хотелось убить Ноя прямо сейчас, убить своими руками. Ему хотелось видеть, как он будет медленно умирать, корчась в агонии у его ног.
А Ной небрежно продолжал:
– Пойми меня правильно, я не жалуюсь. Марис была мне нужна, и я за многое ей благодарен.
– Ты имеешь в виду свою карьеру?
– Ну да! – Ной шагнул вперед. – Конечно, карьеру. Ты меня знаешь, Паркер, – я никогда не откажусь добровольно от того, чего мне удалось добиться. Именно поэтому эта твоя новая книга никогда не выйдет в свет.
– Откровенно говоря, Ной, я писал ее не для публикации, а для себя.
– Автобиография с элементами катарсиса? – Ной усмехнулся. – Бывает…
– Нет, не автобиография.
– Тогда зачем же ты потратил на нее столько времени? Уж не для того ли, чтобы затащить в постель мою жену?
– Тоже нет.
– Ты начинаешь действовать мне на нервы, Паркер!
– Я написал ее для того, чтобы заманить тебя сюда, на свою территорию. Чтобы видеть твое лицо, когда ты будешь умирать. Когда-то ты стоял на мостике яхты, смотрел, как я барахтаюсь в воде, и ждал, когда я утону. Ты даже решил ускорить этот процесс – но не из сострадания, а потому, что мои крики действовали тебе на нервы. Теперь моя очередь, Ной.