Завод 2: назад в СССР
Шрифт:
— А ты мне вот что скажи, Михалыч. Этот твой трансформатор если работать не будет, то и проблема вскроется? — спросил я.
— Так если не будет, то меня заставят чинить. Я ж электрик, если где что по части электричества сломалось… ну, ты понял.
Он помотал головой.
— Я про другое. Что если сломается так, что и ты не сможешь починить? –конкретизировал я.
— Ну-у… — замялся электрик. — Если только с концами сломается, сгорит там или еще чего!
Подведя Гену к этой мысли, я подался к нему поближе.
— Возьми сам эту приблуду испорти, —
— Ну у тебя, Егорка, и воображение, Пушкин отдыхает, — фыркнул тот. — Вот только как ты себе это представляешь? Я что, по-твоему, посреди белого дня влезу в будку и начну ломать? Ты же сам видел, что она на самом видном месте стоит, — возразил электрик. — За порчу социалистической собственности меня точно по головке не погладят. Как ты и говоришь, вместо пенсии в места отделённые — не хочу. Так что — точно нет.
— Не погладят, — кивнул я. — Но ты сам рассуди. Будку посреди белого дня уронили, и тут выходит, что никто ничего не знает. А если день будет не белый и свидетелей не будет… ну, или опять пожарная тревога сработает?
Электрик на меня покосился так, будто я ему посоветовал бомбу под Кремль заложить. Но дальше продолжить разговор нам не дали. Вернулся Валёк.
— Не помешаю? — спросил он, видя, что я в комнате не один.
— Нет, я уже ухожу! — Гена хлопнул в ладоши. — Ладно, Егор, в гостях хорошо, а дома лучше. Мне пора, а то женушка спохватится.
Он поднялся, немного пошатываясь, всё-таки, считай, почти целую бутылку водки в одного уработал.
— Ну вы подумайте, Геннадий Михалыч, — бросил я напоследок.
— Да тебе легко со стороны говорить, — вздохнул он.
Мы попрощались с Михалычем и остались вдвоём с соседом.
— Это вы тут о чем? — заинтересовался Валентин.
Об искалеченных и погибших людях, и вставшем наглухо производстве и потерянных деньгах.
— Да, — я отмахнулся, не желая посвещать Валька в разговор, оно ему точно не нужно. — О своем! Сам-то ты как? Сходил в медчасть? Выписали?
— Завтра на работу, — разочарованно ответил Валек.
Я прибрался после наших с электриком посиделок и лег почитать местную газету. чтобы быть в курсе жизни нашего города. По взгляду Михалыча я видел, что мужик крепко задумался над моими словами. Вода камень точит, как известно. Червячка сомнения я электрику подсадил, и это первая победа.
Утром следующего дня я пришел на работу чуть раньше обычного. Причина этого была одна — мне требовалось приложить усилия для того, чтобы восстановить собственный авторитет в коллективе. Мужики — они, может, и не такие мнительные, как бабы, но если что-то в голову себе вобьют, то потом выкорчевать будет очень и очень проблематично. Но при правильном подходе — возможно. А подход я выбрал правильный, потому что притащил на работу сумку с водкой и закусью. Теперь дело за тем, чтобы организовать
— На секунду, Сергей Алексеич, — позвал я своего мастера, заглянув в комнату мастеров.
Тот всегда приходил сильно раньше и теперь уже был занят составлением сменных заданий. Но на мою просьбу откликнулся.
— Полагаю, ты уже в курсе, как в милиции разрешилось? — спросил я.
— В курсе, Егор, поздравляю от души! Я еще вчера сделал объявление перед коллективом, что ты не виноват.
Я удовлетворённо кивнул. Это очень даже хорошо. Интересно только, Рома и Климент как, в курсе таких объявлений?
— Ты чего хотел-то? — мастер покосился на мою сумку.
— Помощь нужна, — пояснил я. — Объявление — это дело хорошее, но отношения с коллективом по щелчку не восстановишь. Мужики меня теперь стороной обходят.
Я открыл сумку и показал водку и закуску к ней.
— В обед хочу мужиков собрать, пояснить и в глаза им посмореть, — сказал я.
— Замазали, дело нужное, я как раз хотел тебе что-то подобное предложить, — принял предложение он и забрал у меня сумку. — Давай, наверное, мы это дело пока тут оставим. А я мужикам туда позже шепну, что в обед собираемся.
— Выручаешь!
— Хорошему человеку грех не помочь.
Довольный тем, что договориться получилось сразу, я пошёл в раздевалку. Бутылка водки на такое количество человек, которое соберётся в мастерской — это пшик, губы помочить чисто символически. Потому мастер и согласился — нам ведь ещё дальше работать. Главное теперь, чтобы мужики согласились прийти. Ну а там, когда все соберутся, поговорим и пожмем руки. Кто адекватный — врубится, ну а неадекватные, по типу Андрея Андреевича, и без этого обиду держат. Там уже по-другому объясняться будем, если с первого раза не поймут.
С этими мыслями я зашёл в раздевалку. Сумку я оставил, но,, спрятанная за пазухой, у меня была ещё одна бутылка водки — для кладовщика. Мне ведь нужно выделить металл для петель. Возможно, вот тут одной бутылкой водки обойтись не получится, но твёрдая переговорная позиция у меня будет. Правда, металл металлом, а надо будет хорошенечко взвесить, как петли в производство пустить. Всё-таки их не одна и не две, за красивые глаза один фрезеровщик их делать не возьмётся. А поскольку денег у меня пока нет, надо будет договориться так, чтобы фрезеровщик поработал в долг. Если не выйдет, буду думать, как оставаться сверхурочно допоздна.
Я переоделся во все ещё полупустой раздевалке и пошёл прямиком в материальную кладовую. Ладно, дело хозяйское — обязательно что-нибудь придумаю. Но, как обычно, у судьбы были свои планы, подойдя к материальной кладовой, я не успел зайти внутрь, как услышал голос старшего мастера.
— Егор!
Ну вот какого хрена, спрашивается, ему опять от меня что-то надо? Я медленно повернулся к Роману.
— Утречка.
— Ага, привет, дело к тебе есть, государственной важности. Если не ты, то все — пропал седьмой цех, — в откровенно издевательской манере начал вещать этот урод.