Завод 2: назад в СССР
Шрифт:
— Если спрашивать будут, куда пошли? — спросил я.
— Кто там спрашивать будет? Но если спросят, скажем, что я тебя на склад с собой позвал — помочь. Мне туда действительно идти нужно, — дядя Боря кивнул на накладную на столе. — Металл получать. Завтра, правда, но я на такое дело всегда мастеров прошу мужиков выделить.
— Так ты же говоришь, нету никого на складе, дядь Борь.
— А кто из наших мастеров знает, есть или нет, — он только отмахнулся. — Не ссы в компот, там повар ноги мыл.
Я возражать не стал, раз
— Идем, — я пожал плечами, показывая свою готовность.
Мы двинулись к выходу из корпуса. Я прихватил с собой телегу для вида, чтобы ни у кого не возникло подозрений, что мы без дела по территории разгуливаем.
Выйдя из корпуса, мы двинулись в сторону пятьдесят третьего цеха. Дядя Боря, к моему удивлению, закурил, хотя я думал, что если у него и была вредная привычка, то после инсульта он её бросил. Вообще мы, советские люди, в этом плане довольно упертые. И это несмотря на то, что о вреде курения вещали чуть ли не из каждого утюга. Вот и кладовщик — кашлял после каждой затяжки, но всё равно курил. Горбатого только могила исправит.
До склада было порядка двух километров по прямой. Стоял он действительно на отшибе, не знаю, чем это было обусловлено, но соседствовал склад, помимо 53-го цеха и швей, разве что с заводской котельной. Народа здесь работало совсем мало, так что никто не помешал местным трудягам создать свой собственный уголок для отдыха. Красивая беседка, поросшая виноградом, свежевыкрашенные скамейки и стол.
— Живут же люди, — прокомментировал кладовщик, одновременно решив проверить свои снайперские способности и выкинуть окурок в урну рядом с беседкой.
Получилось же.
Мне же, положа руку на сердце, здесь побывать было особенно приятно. То, как мы познакомились с бывшей женой — вовсе отдельная песня. Я помню, одно время рабочие повадились здесь через забор перелезать, умудряясь не цепляться за колючую проволоку. А я дурак, как-то перелезал и новые брюки прямо на причинном месте порвал. Вот и пошёл просить девчат зашивать, ну а дальше — закрутилось, завертелось…
Я сразу заметил огромного чёрного пса с белым пятном возле правого глаза. Он по размеру, скорее, напоминал теленка. Такой если укусит за бочок, то сразу половину оттяпает. Но этот четырёхлапый охранник, судя по всему, был один, хотя рядом с будкой стояло несколько мисок.
— Здорово, песик, какой толковый бультерьер, — пробубнил я слова песни себе под нос.
При взгляде на эту псину у меня не то чтобы поубавилось желания проворачивать наши с дядей Борей дела, но не прибавилось, это уж точно.
Песель нас приметил. Нет, злым он не был, но гавкать любил, что и принялся делать. Смущало меня другое — ворота склада были открыты, а значит, кладовщик никуда не ушел. И действительно, из ворот на лай тут же выбежал поджарый, небольшого роста мужичок с кучерявыми волосами и бакенбардами, как у Пушкина, только рыжий.
—
Потом увидел нас, а вернее — дядю Борю.
— Здорово, старый хрыч! Я уже думал, ты давно уволился, — выдал порцию яда Пушкин.
— Не дождёшься!
— Я бы поспорил, что дождусь, ты вон посреди белого дня нажраться успел, совсем здоровье не бережёшь.
— А это не твоего ума дело, — безразлично отбрил его тот.
— Ты прав. Так вы ко мне? — Пушкин покосился на меня.
Дядя Боря решил представить нас друг другу.
— Егор, это Пушкин, Пушкин — это Егор! Знакомьтесь.
Тот опять весь перекосился лицом.
— Не смешно уже про Пушкина…
— Чего это! — возмутился дядя Боря. — Ты ж Александр Сергеевич?
— Александр Сергеевич.
— Ну вот и Пушкин, — коротко пожал плечами наш кладовщик. — К тебе мы, к тебе, а к кому еще! Хорошо, что ты не уехал!
— Отменили сегодня, что-то там у кого-то сломалось, и в итоге металл поставят только завтра, — решил объясниться Пушкин.
Несмотря на взаимные подколы, я всё-таки не чувствовал между ними реальной неприязни.
— Ясно всё с тобой, тогда на! — дядя Боря вручил Пушкину свою накладную.
Тот внимательно документ прочитал.
— Завтра не судьба была прийти?
— А тебе какая разница, если ты сегодня не делаешь ни хрена! Так, молодой, — дядь Боря обратился ко мне.
Я отвлёкся от созерцания собаки, которая буквально не сводила с меня жёлтых глаз.
— Давай-ка мне телегу, мы пойдём с Сергеичем металл получим, а ты пока можешь погулять — вон, иди в беседке посиди, а я свистну, как закончим.
Кладовщик подошел ко мне, чтобы телегу взять. Дождался, пока Пушкин пойдёт к складу, и зашептал:
— Давай колбасу забирай, я пока этого козла отвлеку!
Я забрал колбасу, удивляясь ушлости дяди Бори. Они с Пушкиным спокойненько зашли на склад, а пёс продолжал сверлить меня своим грозным взглядом. Не знаю, может быть, я ему сразу как-то не понравился, пахнет от меня не так или что. Но, скорее всего, собака просто настороженно относилась к новым людям.
— Ну иди сюда, барбос, — позвал я собаку, доставая из кармана ливерную колбасу.
Псина замялась, начала скалиться, но когда я развернул «собачью радость», пес всё-таки подошел.
— Ну и где твои дружки? — я огляделся и решил позвать других собачек. — Кутя, кутя кутя!
Никто не отозвался. Конечно, периодически животные прогуливались по территории завода и сейчас могли быть совершенно в другом месте. Этот барбос терпеливо ждал, когда я его угощу ливеркой. Мне нужно было отвлечь его на некоторое время, и я бросил ливерную колбасу в будку. Дождался, пока пёс залезет внутрь и, присмотрев неподалёку деревяшку, некогда бывшую полкой шкафа, перегородил ею выход из собачьей конуры. У меня было как минимум минут пять — пока пёс колбасу сожрёт, пока из будки выберется.