Завоеванная инопланетным воином
Шрифт:
Она выглядела так же странно, как любой человек, которого он видел, но каким-то образом бесконечно привлекательнее. В ее внешности была мягкость, к которой он был совершенно непривычен, мягкость, к которой ему хотелось прикоснуться, мягкость, которая нисколько не умаляла ее скрытую жизненную силу.
— Я буду сидеть тихо, — сказал он. — Скажи мне, когда мы приблизимся к месту досмотра.
В тот момент его жизнь была полностью в ее руках. В ее маленьких, мягких, человеческих руках. Он не питал иллюзий относительно своей способности сражаться или бежать самостоятельно без значительного
Если она решит предать его сейчас, Рендаш будет обречен.
— О Боже, я такая ужасная лгунья, — сказала она в спешке. — Они поймают нас. Не то чтобы у меня были тонированные стекла, Рендаш. Они увидят тебя, а потом они…
— Тихо, человек, — рявкнул он.
Она подчинилась. На мгновение он почувствовал вину за широко раскрытые глаза, уязвимое, нервное выражение, появившееся на ее лице.
Контроль. Отстраненность.
— Они меня не увидят, и тебе не нужно беспокоиться об этом, — сказал он более мягким тоном. — Будь… честна, ничего не раскрывая. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Она несколько раз медленно вдохнула и выдохнула.
— Я попробую.
— Помни, Зои, моя жизнь зависит от твоей чести.
— Скорее, она зависит от моей игры. В любом случае, никакого давления, да? — она застонала. — Мы так облажались.
Исходя из его понимания того, что такое облажаться, ее заявление было бессмысленным3, но он не стал тратить время на просьбы разъяснить. Люди часто неточны в использовании слов. Он не мог быть уверен, было ли это результатом сложности их языка или частью этой сложности.
Он лег на спину, втиснув как можно больше своего тела в узкое пространство между задним и передним сиденьями, а точнее две руки, левую ногу и бедро. Поза была неудобной, но это уменьшило бы шансы людей обнаружить какие-либо слабые аномалии в освещении, пока он был в маскировке. Некоторые существа были более чувствительны к подобным явлениям, и он не был уверен, какое место в этом отношении занимает человеческое зрение.
— Хорошо. Мы уже близко, — сказала Зои. — Еще несколько минут.
Мигающие огни отбрасывают чередующиеся синие и красные отсветы на потолок автомобиля. Поле зрения Рендаша ограничено потолком, спинкой сиденья Зои и кусочками темного неба, видневшимися через задние стекла. Ситуация далека от идеальной, но сейчас он мало что мог с этим поделать.
— О, черт. Сюда идет коп, — Зои говорила быстро, голос был на более высокой ноте. — У него фонарик, и похоже, что он проверяет машины. Не может быть, чтобы он не собирался…
— Держи себя в руках, Зои. Контролируй свои эмоции. Отстранись от текущего момента. Я доверяю тебе, и ты должна доверять мне.
— Контроль, — выдохнула она. — Я могу это сделать. Я могу.
Используя всю возможную концентрацию, Рендаш создал маскирующее поле; оно потрескивало и гудело вокруг него, как будто могло отказать в любой момент. Он сжал челюсти и усилием воли заставил его держаться. Внутри
Машина двинулась вперед и снова остановилась.
— О Боже, он увидит тебя, — прохрипела Зои.
Несколько мгновений спустя раздался стук в ее окно. За этим последовал тихий гул, и внешние звуки стали громче — шум наземного транспорта, проезжающего по противоположной стороне дороги, голоса людей в других машинах, свист ветра над пустошью и отдаленный гул вертолетов.
— У вас есть удостоверение личности, мэм? — спросил человек-мужчина.
Рендаш напрягся: это был момент, когда все могло развалиться на части. Его больше не захватят. Он мог только надеяться, что его найрос окажется достаточно отзывчивым, чтобы дать достойный последний бой.
?
Сердце Зои бешено заколотилось. Ее нервы были на пределе, и она готова была поклясться, что с нее капали галлоны пота. Неужели коп не видел Рендаша? Почему он ничего не сказал о гигантском зеленом инопланетянине, занимавшем заднее сиденье ее маленькой машины?
Она уставилась на полицейского с широкой, натянутой улыбкой, вероятно, показывающей слишком много зубов.
— Да. Он у меня в сумочке. Могу я… могу я его достать?
Полицейский кивнул и на мгновение направил свой фонарик на заднее сиденье. Зои замерла, сердце застряло у нее в горле.
О Боже, это конец. Со мной покончено. С Рендашем покончено.
Разве она не должна хотеть, чтобы они нашли инопланетянина? Она могла бы сказать им, что ее заставили это сделать против ее воли, что она была заложницей, что у нее не было выбора, кроме как помочь ему. Она могла бы рассказать им все, и, поскольку она не сделала ничего плохого, они позволили бы ей продолжить жить своей жизнью. Она продолжила бы свою поездку в Де-Мойн, как будто ничего не произошло.
Но что стало бы с Рендашем?
Она остановила свой разум от того, чтобы полностью погрузиться в мысли об этом: воображаемые сеансы пыток, которые она представила раньше, все еще тяжело давили на нее.
Как я смогла бы жить с чувством вины, зная, что добровольно позволила его пытать или убить?
Зои отвернулась от полицейского, чтобы залезть в сумочку. Осторожно, не поворачивая головы, она отвела глаза в сторону, насколько это было возможно, чтобы взглянуть на заднее сиденье.
Ее сердце остановилось.
Я, блядь, сошла с ума.
Рендаш исчез. То есть, исчез-исчез. Нигде не было и следа инопланетянина, кроме… На заднем сиденье был легкий налет пыли, а на подушках виднелись большие вмятины, как будто на них лежало что-то тяжелое. Оно всегда выглядело таким продавленным?
— У вас там настоящий бардак, — сказал полицейский.
То, что он привлек к этому внимание, позволило Зои без беспокойства повернуть голову назад.