Завоеватель
Шрифт:
– Сумки нет, – отметил один из них, скривившись. Раз не записали, значит, ничего хорошего в послании нет. Ямщик легонько похлопал дозорного по щекам. – Эй, парень, очнись! Ты доехал, ты на месте. К кому тебе велено обратиться?
Дозорный поднял руки, раздосадованный столь грубым обращением, оттолкнул ямщиков и встал самостоятельно.
– От имени хана я должен обратиться к начальнику стражи, – прохрипел он.
Кто-то из ямщиков протянул ему бурдюк с чистой водой. Дозорный с удовольствием глотнул и сплюнул себе под ноги, прополоскав рот, полный липкой слюны.
От такого заявления ямщики мигом всполошились.
– Ведите его во дворец, – велел старший их начальник. – О коне я позабочусь.
Загнанный, изможденный, конь явно чувствовал себя не лучше, чем его всадник. Старший с хмурым видом повел коня во двор. Ему совершенно не хотелось пачкать пол кровью.
– Жду на ужин пару знатных кусков! – крикнул вслед другой ямщик.
Старший крик проигнорировал. Дозорный тем временем ковылял прочь, а ямщик поддерживал его за плечо.
Он вел дозорного к ханскому дворцу, понимая, что расспрашивать его не стоит. Башня дворца, увенчанная золотым куполом, виднелась издалека. Дозорный смотрел на нее с благоговением и ковылял по улицам, превозмогая острую боль.
Дворец охраняли дневные стражники в блестящих доспехах. Они кивнули ямщику и с подозрением уставились на его грязного спутника.
– Срочный приказ хана для начальника стражи, – объявил ямщик, упиваясь редким шансом погонять стражников.
Один из них свистнул, другой бросился бежать. Его сапоги так стучали по каменным коридорам, что ямщик и дозорный еще долго слышали, как он торопится.
– Есть вести о том войске? – спросил стражник.
– Они выстраивались напротив ханского войска. Это последнее, что я видел, – ответил дозорный, пожав плечами. Голос у него звучал по-прежнему грубо. – Сегодня все решится.
Стражник явно хотел спросить что-то еще, но тут послышались шаги: обратно бежали сразу двое. Начальник стражи не старался выглядеть солидно: как-никак, доставили сообщение от хана, а у городских ворот выстроилось вражеское полчище. Он бежал во всю прыть, а у ворот едва успел притормозить и схватиться за столб, чтобы сохранить равновесие.
– Нам нужно поговорить наедине? – спросил он, задыхаясь.
– Этого мне не сказали. Хан велел передать вам, что время пришло.
К удивлению дозорного, начальник стражи побледнел и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Только это?
– Да, господин. Только что время пришло.
Начальник стражи кивнул и, не сказав ни слова, ушел. Четверым осталось лишь смотреть ему вслед.
– Кому-то придется очень плохо, – наконец пробормотал один из ямщиков.
Хубилай смотрел то на свои тумены, скачущие вперед, то на вражеские. Оба войска двигались стремительно, смыкали и размыкали ряды, нащупывали слабости и провоцировали друг друга. Со стороны могло показаться, что воины несутся очертя голову, а на деле шла непрекращающаяся борьба. Стоило командирам Арик-бокэ укрепить фланг, Хубилай или Урянхатай отвечали, подтягивая тумен к другому флангу. В результате вражеское воинство снова вытягивалось в шеренгу, чтобы избежать массированной атаки на ослабленное крыло. При этом всадники скакали галопом – сначала легким, потом быстрым, – а каждый командир, попадая в зону обстрела, искал лазейки.
На расстоянии трехсот шагов с обеих сторон полетели первые стрелы. Предельная дальность вкупе с темпом сближения означали, что стрелы полетят в последние ряды. Хубилай заметил, как интенсивно обстреливают знаменосцев, и отдал новый приказ командиру, оказавшемуся поблизости. На выполнение приказа остались считаные мгновения, но воины рванули влево – укрепили ряд Хубилая, ослабив тот, где ехали знаменосцы.
Арик-бокэ не успел сориентироваться. Хубилай с Урянхатаем следили за построением его войска и углядели усиление левого фланга. Маневр тщательно прятали, тысячи воинов служили прикрытием, но Арик-бокэ проглотил наживку. Он собирался ударить по рядам знаменосцев, где, по его мнению, дожидался его брат.
Хубилай едва замечал, как мимо него пролетают стрелы, несущие смерть и разрушение. Он следил только за вражескими маневрами. Арик-бокэ направлял силы на фланг, где якобы находился он, Хубилай, и смещал силы в одну сторону, чтобы нанести массированный удар и смять его фланг.
Мгновение, и стрелы десятками тысяч полетели между армий, сталкиваясь в воздухе. Кони и люди падали как подкошенные. Хубилай дернул коня в сторону, чтобы тот не наступил на упавшего всадника, потом заставил перескочить еще через одного. Во втором ряду он оказался, когда с обеих сторон опустили копья, и обнажил меч.
Справа от него воины Арик-бокэ взялись за копья слишком рано и под шквалом стрел устремились на знаменосцев. В построении вражеского войска Хубилай чувствовал гнев Арик-бокэ. Он дико закричал, но его крик утонул среди воплей и грохота.
На Хубилая обрушилось вражеское копье. Сперва казалось, оно двигается медленно, но потом разум справился с потрясением. Копье устремилось к нему, как хищная птица, – удар нанес всадник, скачущий галопом. Хубилай отвел от себя острый конец, и враг проскакал мимо по правую руку от него. Хан успел полоснуть всадника по лицу. На щеку ему упала капля крови.
Конница Хубилая воспользовалась ослаблением по флангу, ведь Арик-бокэ сосредоточил силы на другом. В последний момент его тумены построением напоминали копье. Хубилай оскалился. Знаменосцев ему не спасти, зато он может атаковать по флангу, который благодаря им стал уязвимым.
За считаные мгновения полчища скользнули мимо друг друга, словно танцоры. Такие маневры по силам лишь самым умелым всадникам, но Арик-бокэ допустил ошибку. Его воины углублялись во вражеские ряды, бросали сломанные копья, а фланги оставляли незащищенными. Хубилай и Урянхатай одновременно отдали новый приказ, и на врагов посыпались стрелы, вырывая из седла сотни воинов.
Десятки тысяч бойцов быстро не развернешь. Каждое движение получалось мучительно трудным: вражеский фланг мешал все больше. Хубилай резко осадил коня и заставил повернуться. Конь споткнулся о тело, испуганно зафыркал, но равновесие удержал. Хан показал мечом на вражеские тумены, и его люди рванули вперед, подгоняя коней громогласным «урагша!».
Для рывка хватило легкого галопа: тумены Арик-бокэ упорно двигались вперед, и мечники рубили их с силищей привыкших стрелять из тяжелого лука.