Завтра будет вчера
Шрифт:
Бокал лопнул, и мама Нари тут же засуетилась, за бинтом и перекисью побежала. Когда вернулась, я уже вытер кровь салфеткой и сдержано поблагодарил её за заботу, извинился за разбитый бокал. Она тут же сказала, что я не виноват, и бокал, наверняка, был треснутым. Мужчины вообще не отреагировали на происшествие, они продолжали есть. С братом Нари, Артуром, мы никогда не были друзьями, скорее, с некоторых пор, наоборот…и я видел, что мое появление его явно не обрадовало. Ничего, я всем вам понравлюсь. Моя рожа располагает, а моя биография настолько кристально чиста, что ей позавидует святой апостол. Ну что, поиграем
Встал из-за стола и обернулся к Карену.
– Я подумаю над вашим предложением. Мне пора. Было приятно встретиться через столько лет.
– А как родители, Артем? Ты ничего о них не рассказывал.
Я поморщился…вот о чем мне хотелось говорить меньше всего, так это о семье, которую эта мразь разрушила. Мог бы, отрезал бы ему язык только за один этот вопрос.
– Отец умер три года назад. Я еще в армии был. Брат погиб. Мать со мной живет.
Тот сочувствующе кивал головой, но в глазах не отразилось ни одной эмоции. Плевать он хотел на мои проблемы. Впрочем, как и я на его…они у него обязательно очень скоро появятся. Он даже не предполагает, насколько скоро и что я собрался у него отобрать. За все в жизни надо платить по счетам.
– Мне очень жаль. Но жизнь продолжается. Ты молодец, что о матери заботишься.
Тварь! Из-за тебя моя мать парализована и прикована к постели. Но ты этого, конечно, не знаешь. Тебя такие мелочи никогда не волновали. Ты даже ими не интересовался. Кто ты, а кто она. Но в жизни все так быстро меняется, Карен Сафарян. По щелчку пальцев. Как и твоя изменилась сегодня. В тот момент, как твоя дочь привела меня в этот дом. Очень скоро ты проклянешь этот день.
– Подумай, Артем, насчет работы. Если денег мало, скажи – дам больше.
Не стесняйся.
Как с бедным родственником со мной, аж покоробило. Передернуло всего.
Я поблагодарил Лусине за ужин, а Пес с Нари как раз вернулись, но, когда мышка поняла, что я ухожу, она не села обратно за стол.
– Я провожу.
Бросила тревожный взгляд на Гранта и на меня посмотрела.
– Проводи, милая, – сказала мать и принялась подсыпать Псу что-то в тарелку. Но тот сверлил её злым взглядом, он явно не одобрял её энтузиазм. Мог бы – запретил бы провожать, но не у себя он дома и прав пока никаких не имеет. ПОКА.
Я набросил куртку и вышел на крыльцо. Нарине следом за мной. Обернулся к ней, ущипнул за щеку двумя пальцами, потрепал, а хотелось костяшками провести по гладкой скуле, губы пальцем погладить, убеждаясь, что они такие же мягкие, как и когда-то. Но я еще успею и не только в этом. Никто и никуда не спешит.
– Спасибо, мышка, накормила одинокого и бесхозного друга детства, но мне пора уже. Было вкусно. Твоя пахлава лучше, чем у твоей мамы.
Она перехватила меня за запястье и приподнялась на носочки, заглядывая в глаза:
– Ты недоволен? Вы разве не договорились с папой?
Меня как током ударило. Я в глаза её впился взглядом…Неужели все еще чувствует меня? Как раньше…Моя мышка всегда знала, в каком я настроении и что не договорил. Когда-то меня это с ума сводило…а сейчас…сейчас я должен был это использовать. Только башку начало сносить от её близости и от запаха, от взгляда влажного, от маленькой упругой груди под скромным платьем и выпирающих ключиц. Вспомнил, какая она была наощупь, когда первый раз ласкал, преодолевая сопротивление и смущение, как сосок в ладонь колол и как она шептала «не надо, Тёёём, пожалуйста», а сама губы подставляла под поцелуи и прогибалась навстречу. От воспоминаний в паху больно прострелило возбуждением.
– Почему недоволен? Я доволен тем, что встретил тебя сегодня, – резко наклонился к ней, втягивая запах темных волос, подавляя бешеное желание тронуть их пальцами, – от тебя все так же пахнет сладким, мышка. Сильно пахнет.
От неожиданности она отпрянула назад:
– Мне показалось, что ты расстроен. Или зол. Но я рада, если это не так, – пожала плечами, – ты принял предложение отца? И, Тём, – шагнула ко мне, не оглянувшись на зов Гранта, – чем таким сладким?
Инстинктивно приняла игру. Подхватила мгновенно, как и раньше. Скорее, даже не понимает сама, что уже играем, и глаза заблестели. Черти в них. Когда-то я с ума сходил от каждого её взгляда, от реакции на меня, и сейчас, кажется, ничего не изменилось. Притом у обоих. Наверное, это хорошо. На руку мне. Не ожидал просто, что все помнит. Думал, будет сложнее, думал, изменилась, стала такой же, как её лицемерное семейство. В глаза одно, а за спиной нож точат, чтобы вогнать поглубже. Одной рукой дать что-то, а другой сердце выдернуть.
– Прошлым, маленькая. Ты пахнешь нашим прошлым, – прошептал и всё же тронул её волосы, пропустил между пальцами, – скажи мне ты, я принял его предложение? Да или нет?
Она прикрыла глаза, улыбаясь.
– Я думаю, принял. Тебе ведь нужна…работа?
Сзади шаги послышались, и Нари тут же отстранилась от меня.
– И ты правильно сделал. Я очень рада этому. И еще, Тём, – шаг назад и тихим шепотом, – прошлое тем и ценно, что его время уже прошло.
Боится своего. Даже побледнела слегка. Внутри засаднило от понимания, что там все серьезно. На публику для него играет. Играй, девочка. Это ведь ненадолго. Взял её за руку и затащил за угол дома.
– Кто сказал, что оно прошло? Кстати, а зачем тебе охрана? У тебя имеется. Прям цербер. Принял или нет, сама решишь. Позвонишь мне, как надумаешь. Номер диктуй.
Достал сотовый и приготовился записывать.
– С ума сошёл, Капралов?!
Отдернула руку, а улыбку спрятать не успела.
– Ну он мой жених. Ему и пристало охранять меня. Просто Грант надолго уезжает… И мне не надо думать. Я соскучилась, Артём, – я резко вскинул голову, и Нари быстро добавила, – по детству нашему соскучилась
– Номер диктуй, мышка. Давай, пока твой цербер истерику не устроил.
– Он не устраивает истерик, Капралов. МОЙ Цербер сразу кусает…имей в виду.
Вспышка ярости внутри. Яркая, ослепительно-красная. ЕЁ! Даже так, девочка? Твой Цербер, еще и показываешь мне, насколько опасный. За меня боишься или предостерегаешь? Если он кусает, то я выжираю печень и жду, пока жертва не сдохнет у меня на глазах в страшных мучениях, или перегрызаю глотку, маленькая. Просто не знаешь, насколько опасен я сам, а мне пока и не надо. Живи в своих розовых мечтах, катайся на радуге с единорогами и считай меня милым мальчиком из детства, пока я буду разрушать до основания твою жизнь.