Завтра мы вернемся
Шрифт:
– Ты правда этого хочешь? – задыхаясь от радости спросила девушка.
– Я никогда не был так уверен в своих желаниях, – тут же ответил искатель и вытащил золотую брошку с маленьким зеленым камнем посередине, – под ним виднелся рисунок: добро – в плохом, плохое – в хорошем, переплетенные в грациозном танце. Кажется, такие рисунки были на дверях храмов тибетских монахов, Второй видел их по телевизору, во время передачи о странах Азии.
– Да! Я согласна, – Анна набросилась на шею парня и обняла его со всей силы, почувствовав, как щелкнул один из позвонков.
Девушка приняла подарок
– Эй, ты чего остановился? – Первый выглядел озадаченным и, наклонив голову, смотрел прямо в глаза товарища.
– Да-да, просто задумался снова, – Второй потряс головой, выгоняя отвлекающие его мысли, но лицо Анны никак не хотело выходить из его головы. Сначала это было личико радости с первого дня их отношений, но оно медленно сменилось на бледное и холодное.
– Выглядишь ты не очень, – искатель похлопал парня по плечу, – соберись, нам немного осталось.
– Говоришь, будто мы отсюда уже не уйдем.
– Кто знает эти места, – Первый обвел взглядом коричневые стволы, – мало ли, выбежит медведь и разорвет нас.
– Идиот, – Второй уже собирался пойти вперед, чтобы больше не вести диалогов.
– Да я же шучу, что вот ты такой серьезный?
– Прости, мне давно уже не до шуток, разучился веселиться, – искатель медленно побрел вперед.
– Ну вот, снова мое проклятье в деле, – расстроенно ответил Первый.
39
Сознание Второго было напряжено до предела, парень практически чувствовал его шебаршение, как маленькие лапки, подобно тараканьим, скребли череп изнутри. Время от времени звук затихал, все раскладывалось по своим полкам, но через пару шагов все начиналось с самого начала, и никуда от этого не деться.
– Не убежишь от собственных мыслей, – подумал Второй, протирая лицо рукой так, что кожа натянулась, создав не самую симпатичную гримасу.
Искатель обернулся, его товарищ шел, чуть отставая от него, настолько, что было неслышно слов, кажется, он напевал себе под нос какую-то песню. Мелкие травинки то и дело разлетались от шагов Первого. Сложно себе представить мысли какой-либо конкретной травинки, что день за днем тянулась на этой поляне к солнцу, но у нее все не получалось вытянуться. От страшного разочарования голова пойдет кругом, подумать только, единственная цель в жизни не достижима, и тут, под громкий марш разочарований, тебя сшибает с насиженного места грязный кроссовок.
– А я нашел другую, пусть не люблю, но целую, – пел Первый, стараясь развлечь себя на последних шагах к исполнению собственного желания. Ему нравилась эта старая, но до боли знакомая песня, она волшебным образом брала самые тонкие нити души в свои невидимые руки и управляла ими как хотела.
– Где владелец всего этого? – спросил Второй, останавливаясь рядом с заросшей крышей землянки, – выглядит шикарно для лесного жилища.
– Может, ушел за дровами, – Первый догнал своего собеседника и теперь успокаивал разошедшееся от быстрой ходьбы и пения дыхание, – ну или отлучился за грибами.
– У меня вообще ощущение, будто здесь совершенно никого
– Он просто обязан здесь быть, посмотри, даже костер сложен, нас явно ждали, – Первый приблизился к одному из шестов рядом с крышей и поднял к нему руку, – посмотри, тут фигурка точь-в-точь эта убогая земляная нора.
– Эй, не трогай, руки оторву, – шаман вышел из-за угла крыши и с силой топнул.
Часть пятая
40
Давно побитая временем дорога рассекала лес на две части глухих смешанных зарослей, вонзающих свои самые высокие пики в серое, ничего не предвещающее небо. Тишина стояла неописуемая, можно было оглушить округу биением собственного сердца, оно, несомненно, билось бы так, что его владелец чувствовал его грохот в собственных ушах.
Старый фольцваген, выпуская клубы сизого дыма из глушителя, неторопливо объезжал небольшие ямы, с кристально чистой водой. Холодный воздух разлетался от разгоряченного капота, со стороны было видно, как жар поднимается вверх. В салоне играла, потрескивая на высоких нотах, музыка на иностранном языке, слов было не разобрать, только четкие "бум-бум" на барабанах. Кажется, эта музыка совершенно устраивала водителя, потому что время от времени он, кажется, во время припева, качал головой в такт. На заднем сидении огромного пикапа лежал кожаный чехол продолговатой формы, расширяющийся от середины. Вокруг еще валялись небольшие безликие коробки, цвета чистого картона, пара пустых и пара полных бутылок с водой. Машина заурчала от резко нажатого тормоза, водитель вздохнул и молча переключил передачу. Послышался звук удара колес о твердый край ямы, коробки и бутылки одновременно подлетели в воздух и упали на свои новые места.
Кажется, по радио заиграла Металлика, и водитель, так же абсолютно молча, выключил приемник. Впереди, на обочине, стали заметны следы останавливающегося здесь ранее автомобиля.
– Вот где он видел этого лося, – тихо произнес усатый мужчина с легкой щетиной, если не считать, собственно, усов, и поправил воротник своей коричневой куртки.
Автомобиль остановился и замолчал, теперь это была просто груда металла, неизвестно способного ли начать движение снова. Хлопнула дверь.
В кожаном чехле оказалось двуствольное ружье с вертикально расположенными стволами и тройной кожаный патронташ, полностью заполненный разноцветными патронами.
– Надеюсь, сегодня у нас появится мясо, – подумал мужчина, накидывая ремень с боеприпасами на пояс.
41
Все повторялось. Снова человеческая нога смяла жухлую траву на границе дороги и древесной стены метрах в ста от асфальта. Кроны умиротворенно покачивались даже в полной тишине, без малейших признаков ветра. Серые стволы молча смотрели на пришельца мелкими глазками – остатками от сучков.
– Сюда ли он заходил тогда? – мужчина попытался разглядеть что-то вдали, – трава, вроде бы, не примята, но почему-то я знаю, это было здесь. Да и следы машины, именно тут кто-то останавливался.