Завтра наступит, я знаю
Шрифт:
Но сейчас по квартире будто Мамай прошёлся.
– Это что ж такое? – спросила она растерянно вслух.
Конечно, такого кавардака, как в детском стишке: «Был на квартиру налёт? К нам заходил бегемот?» не было. И жуткой картины разгрома после обыска, что иногда показывают в фильмах, не наблюдалось. Не погром, не разорение, но всё же… Первое, что бросалось в глаза – зияющие пустоты на книжных полках. Будто кто-то намеренно изъял определённые тома, сочтя остальное недостойным внимания, или просто рук не хватило, чтобы унести. Исчез музыкальный центр с коллекцией дисков. Испарился её портрет, написанный каким-то начинающим художником, когда Регине было лет
Она вернулась в прихожую и осмотрела замок. Тот оказался без царапин, без… «следов взлома», как пишут в криминальных хрониках. Регина торопливо вдела в паз головку дверной цепочки и задумалась.
Неприятно, конечно, но если учитывать, что какое-то время, пока она тут валялась весь пятничный вечер без сознания, а потом её увезли, а квартира оставалась без присмотра – кто угодно мог воспользоваться ключами, которые баба Шура передала ей лишь незадолго до выписки. До этого, как соседка писала в записочке, она заходила поливать цветы и приглядывать за хозяйством. Перекрыла газ, воду, даже догадалась отключить роутер… Не-ет, не будет баба Шура у себя под боком гадить, она, хоть и вредная, хоть с закидонами, но не дура, да и алчности в ней нет. А вот её племянники, что вечно у всего дома на опохмелку клянчат – те могли… Ладно. Разберёмся.
…В ванной и на туалетном столике пропала новая косметика. И духи. Ну, это понятно, не особо щепетильные покупатели возьмут задёшево и хороший парфюм, и нераспечатанные помады; но зачем вору понадобилась её любимая кружка из Ломоносовского фарфора, спрятанная в закрытом кухонном шкафчике? И в пару к ней сахарница с крошечным заварочным чайником? Устав от этих загадок, Регина махнула рукой – после, всё после! – залила в фильтр свежей воды, сполоснула чайник и, в ожидании, когда можно будет поставить его на огонь, присела на табуретку. Машинально потянулась к отсутствующему телефону. Вот она, привычка… Мобильник обычно кочевал с ней по всему дому, и, пребывая на кухне, она пристраивала его на одно и то же место: на полку, рядом с блендером. А сейчас совсем забыла, что телефон пропал: затерялся где-то в цепочке передвижений её бесчувственного тела из прихожей в «Скорую», затем в приёмное отделение, затем в реанимацию, затем в палату… И она вроде бы с этим уже смирилась. А вот теперь, вспомнив, ни с того, ни с сего подумала: а не один ли это вор постарался?
Уткнувшись лицом в ладони, потёрла лоб.
Так и до паранойи недолго…
Спокойно, Регина, спокойно. Всякие неурядицы могут случиться с людьми, когда они падают без сознания, и далеко не все вокруг в это время кристально честны. Надо будет – она это дело раскрутит, но сохраняя при этом душевное равновесие и не скандаля, ибо сейчас ей, как никогда, нужно поберечь нервы. Иначе кому она будет нужна, новая жизнь, без неё самой?
Без мобилы, конечно, непривычно, но проблема решается просто. Салон под боком, в её же доме, только зайди с фасада. К тому же, у неё есть…
Словно отвечая на её мысли, в зале тренькнул телефон. Стационарный, оставшийся ещё от прежних хозяев квартиры. Регина тогда не хотела платить за новый номер, но подумала – и хозяйственная жилка в ней взяла верх. Абонплата при её заработке составляла сущие копейки, так что пусть аппарат стоит, не жалко… Иногда и пригождался. Вот как сейчас…
Она сняла трубку. Наверняка трезвонит Жанка, у неё единственной из подруг номер не только мобильного, но и этого телефона.
– Слушаю.
В трубке раздался всхлип.
– Сволочь ты, Ринка, какая же ты сволочь… Сучка недорезанная, это всё из-за тебя!
Она так и села, где стояла, прямо на пол.
– Кто это? Вы что, с ума, что ли, сошли?
– Сука ты, Ринка, – видимо, взяв в себя в руки, холодно и зло повторила неизвестная. – Он умер, слышишь? Из-за тебя! От тебя уезжал, не знал, как отвязаться! Ну, трахнулись вы с ним разок на стороне, ну, добилась ты своего, а так-то зачем? Оставила бы его в покое, глядишь…
– Я не пони…
И вдруг волна ужаса нахлынула на неё. Она узнала.
– Марина, ты что несёшь? Что ты несёшь, а? Я только из больницы, десять дней там отлежала, как я могла с кем-то трахаться? Ты что себе навыдумывала? Ты меня слышишь? Что, с Игорем что-то случилось, да?
– Он умер… – безжизненно повторила Маришка Никитина, бывшая одноклассница, бывшая лучшая подруга, однажды умыкнувшая у неё парня, но, вроде бы, давно прощённая и забытая.
– Что происходит? – тихо спросила Регина. Даже не у той, что звонила – у себя. – Марина, я, правда, только сейчас верну…
– Ты всё врёшь, а он умер. Будь ты проклята! Не смей даже приходить на похороны, слышишь? Чтоб я тебя завтра не видела! Да чтоб ты вообще сдохла!
И гудки, гудки, гудки…
Она осторожно дотянулась до верха тумбочки, положила трубку, не вставая. Ноги вдруг сделались какими-то неживыми. Трубку-то положила, а руку не убрала, так что, когда раздался новый звонок, лишь вздрогнула, сжала её крепче и подняла вновь.
– Да?
– Ой, Ринка! – выдохнула Жанночка-Жанетта-Жанка, балаболка, добрейшей души существо, хоть и легкокрылое и легкомысленное, несмотря на возраст, но наивернейшее. – Ты уже дома, да? Ой, я дура; раз с этого телефона отвечаешь, то конечно, дома… Прости, что не встретила в больнице: такие пробки из-за снега, что не успела. Я сейчас приеду, я скоро! Ты не выходи никуда, я и в магазин забегу, и всё, что нужно, возьму, не дёргайся! Я…
Она тараторила без устали, но чувствовалась в её бодрости какая-то фальшивая нота. Должно быть, говори они сейчас в живую, без посредства проводов и волн – старательно отводила бы глаза в сторону, лишь бы не смотреть, лишь бы себя не выдать…
– Ты при деньгах? – наконец отмерла Регина. Надо было бы сразу спросить про Игоря, но, боясь услышать ответ, она прикрылась другой темой, нейтральной.
Жанна с облегчением выдохнула:
– Ну конечно! И с картой! Что купить?
– И при паспорте? Слушай, загляни по дороге в салон, купи мне какой-никакой простенький телефон с симкой, а то я все старые повыкидывала, а свой потеряла. Сделаешь?
– Конечно! Жди, я уже рядом!
…Потом они с Жанкой пили, наконец, чай с «Прагой», Регина то и дело осаживала подругу, порывавшуюся, на манер бабы Шуры, то поддержать её под локоток, то что-то сделать самой. И, наконец, не выдержала.
– Жанночка, погоди ты о работе. Это я и сама узнаю, когда выйду. Ты вот что скажи: что там, у Никитиных случилось? Мне Марина звонила и как-то странно себя вела…
Запнулась.
Подруга переменилась в лице.
– Рина, ты только не волнуйся…