Завтра
Шрифт:
Как всегда наша беседа заканчивается на условии о том, что я зайду завтра в то же время. На выходе устало, но как можно вежливее улыбаюсь доктору и прощаюсь с ним.
Последнее, что я замечаю, бесшумно прикрывая за собой дверь, как Аврелий вновь поспешно кладёт перед собой стопку бумаг и начинает что-то быстро писать, одним украдким взглядом прощаясь со мной.
========== 2. ==========
Воспоминания – это неотъемлемая часть нашей жизни. Мы часто вспоминаем как хорошие моменты, так и грустные. Это помогает нам подбодрить себя в сложные периоды жизни или же сделать выводы и не совершать новых ошибок.
Улицы Капитолия украшены в невероятные цвета. Красные, жёлтые, бордовые, они сменяют друг друга калейдоскопом разных красок. В столице постепенно наступает вечер. Улицы заметно темнеют с каждым днём всё раньше и раньше. Конец октября как-никак. Я люблю проводить свободное время здесь. Именно в этом месте. Стоило мне оказаться на крыше лечебного корпуса (бывшего тренировочного центра), как на душе сразу становилось спокойнее. Я до сих пор не могу понять, чем это вызвано. Может быть, таким образом, меня захватывают необъятные просторы Капитолия, или просто холодный ночной ветер, приятно ласкает кожу, тем самым освобождая и голову от всех этих ненужных накопившихся мыслей. Но здесь явно было что-то другое. Ещё один стёртый фрагмент из моей памяти. Обрывки и больше ничего. Внезапная злость зарождается внутри. Я вздыхаю, поднимаюсь с места и уверенными шагами направляюсь к самому краю крыши, ограждённому невысокими железными периллами. На горизонте виднеется полумесяц закатного солнца и его последние яркие лучи. Я люблю закаты и этот нежный оранжевый цвет. И раньше любил. Это не трудно выудить из своих небогатых воспоминаний.
– В чём дело?- встревоженно и нежно спрашивает знакомый сладкий голос.
– Вот бы растянуть этот день навечно-так, чтобы он никогда не кончался.
Я лихорадочно хватаюсь за голову и чуть ли не оступаюсь у самого края крыши.
– Разрешаешь?- улыбаюсь я, и снова начинаю перебирать её тёмные волосы.
– Разрешаю.
Воспоминая, яркими вспышками мелькают в моей голове. Глянцевые картинки одна за другой сменяют друг друга неясными пятнами. Только голоса с каждым разом становятся всё громче и громче. Слишком знакомые. До боли реальные.
– Я подумал, тебе захочется на это взглянуть.
– Спасибо,- выдыхает Китнисс, неотрывно наблюдая за тем, как над Капитолием сверкают последние алые лучи солнца.
Меня охватывает шок. Паника. Я уже привык к приступам и обычно они обрываются так же неожиданно, как и начинаются. Вспышки ярости и не больше. Это проходит так же быстро.
Но что со мной происходит сейчас?
Не знаю, каким образом смог добраться до номера, ведь перед глазами то и дело вспыхивали памятные картинки того самого вечера перед Квартальной бойней. Вечера, проведённого на крыше вместе с Китнисс.
Однако, как только я запираюсь в комнате, воспоминания и голоса тут же схлынывают, оставляя после себя лишь звенящую тишину и невероятно сильно бьющееся сердце. Я бы забыл эту внезапную вспышку, как страшный сон, если бы только мог. Вторая часть подсознания, как за соломинку начинает цепляться за эту картинку, не позволяя вновь забыть. Всё ещё потрясённый самому себе, я слепо прислоняюсь спиной к стене и присаживаюсь на пол. Меня буквально лихорадит. Не знаю, на самом ли деле так происходит, но внутри всё метается из стороны в сторону. Радуется чему-то и, в то же время, пугается. Так не должно быть. Я приказал себе больше
Я не сразу слышу упорный стук в дверь. Видимо моего ответа ждут уже довольно давно. На нетвёрдых ногах я подхожу к входу и коротко спрашиваю:
– Да?- Не хотелось бы видеть врачей сейчас. Хотя им, конечно же, не составит труда выломать дверь, да и от сопротивления будет только хуже. Но я просто не мог разговаривать с ними сейчас. Одним махом разрушить все барьеры, которые я так тщательно выстраивал вокруг себя всё это время.
– Ты не появился на обеде, и за ужином тоже… Что-то случилось?- на одном дыхании говорит Энни, с другой стороны двери. Я мысленно улыбаюсь. Хорошо, что это она, а не люди в белых халатах пришли проверить меня.
– Нет, Энни. Всё в порядке. Просто я сегодня очень устал.- Устал? От чего, интересно знать? От вечного пребывания в своей комнате?
– Значит, сегодня тебя можно не ждать?- слегка обеспокоенно, уточняет она.
– Да. Не волнуйся,- говорю как можно спокойнее, прикрывая глаза.- Завтра всё будет хорошо.- Хотел бы я сам в это верить…
***
– Доктор вызвал меня по какому-то важному разговору. И… Я не знаю. Вдруг это что-то серьёзное?- Иногда мне казалось, что Энни может разговаривать сама с собой. И даже сейчас девушка вроде бы обращается к себе, хотя зелёные глаза искоса наблюдают за мной, в ожидании ответа.
– Вряд ли. Наверняка, очередная смена приёма таблеток. Доктор заметил, что тебе становится лучше и просто решил выписать новые,- бесстрастным тоном, предполагаю я, самое подходящее объяснение, чтобы её успокоить. Девушка удовлетворительно кивает и снова начинает что-то привычно бормотать себе под нос.
Голова моя тоже забита не менее важными событиями вчерашнего вечера, с которыми ещё предстоит разобраться.
Мы вновь усаживаемся за привычный столик в обеденной. Джоанна о чём-то непрерывно спорит с Бити, как это бывало обычно, а Энни апатично водит вилкой по наполненной едой тарелке. И тут я краем глаза замечаю, как что-то поблёскивает на её руке. Загадочно переливается на свету и словно притягивает к себе взгляды.
– Что это?- спрашиваю я, прежде чем успеваю задуматься. Энни сонно отнимает глаза от тарелки и следует за моим взглядом. Её губы трогает еле заметная улыбка, и она говорит:
– Это подарок… От Финника.- Я уже тысячу раз успеваю пожалеть о том, что начал эту тему, но девушка совершенно спокойно кладёт вилку на стол и вытягивает руку вперёд, словно любуясь изящным браслетом у себя на руке. Я тоже приглядываюсь. Поверхность идеально ровных круглых белоснежных камушков радужно переливается под светом ламп. Я хмурюсь и осторожно тяну руку к браслету.
– Это…
– Жемчуг,- сладко говорит девушка, словно рассказывает о какой-то давней хорошей истории.
– Смотрите!- усмехаюсь я, указывая на круглую жемчужину размером с горошину у себя на ладони.- Знаешь,- обращаюсь я к Финнику с серьёзным видом,- под очень сильным давлением уголь тоже превращается в жемчуг.
Я старательно удерживаю на лице обычное выражение, не выдающее никаких эмоций, однако сердце начинает предательски громко биться в груди, когда воспоминания очередными глянцевыми картинками, вновь застилают разум. Губы мгновенно пересыхают, и я против воли с головой погружаюсь в этот поток заново пережитых эмоций.