Завтра
Шрифт:
– Кофе?- вздыхает мужчина, поднимаясь со своего места. Но я отказываюсь. Когда приеду в двенадцатый, будет лишний повод отправиться домой, ссылаясь на усталость. Аврелий пожимает плечами и наливает себе очередную чашку тёмной бодрящей жидкости.
– Ты ведь понимаешь, Пит, что я делаю это не просто так,- рассудительно говорит он, присаживаясь на край стола передо мной
– Отправляете меня в двенадцатый?- безразлично спрашиваю я. Доктор кивает и я делаю тоже самое в ответ.
– Тогда я не понимаю, что с тобой происходит,- раздосадовано и задумчиво произносит он.- Тебя гложет переживание и что-то ещё…
– А по-вашему я должен быть спокоен?- слегка дерзковато интересуюсь я.
–
Предпочитаю умолчать и вновь устремляю глаза в пол. Я не хотел уезжать сегодня. Не хотел возвращаться на родину. Двенадцатый – дистрикт мертвых, наполненный мрачными призраками и воспоминаниями. Но это не та причина, по которой я не хотел возвращаться.
В Двенадцатом живут не только призраки прошлого. Там она. Китнисс.
Я осмеливаюсь признаться в этом только самому себе, а это уже не мало.
В голове тут же всплывает картинка вчерашнего вечера. Как обрадовалась Энни, узнав, что может вернуться в четвёртый. За девушку радовались даже Джоанна с Бити. Я не разделял их радости. Только страх, который до сих пор сковывает всё тело.
Доктор замечает на моём лице растерянность, потому что просто вздыхает и снова возвращается на своё привычное место.
– У тебя, кажется, было много вопросов?
***
До перрона мы едем в полной тишине. Точнее сказать, это я еду молча, а вот Энни только рада бы нарушить эту затянувшуюся паузу. Девушка предпринимает пару попыток меня разговорить, но вскоре сдаётся.
Доктор Аврелий тоже решил проводить нас до поезда и сейчас едет где-то в хвосте на другой машине. Не знаю, зачем он это делает, ведь мы едем не одни. Может из лишней безопасности (за что я ему благодарен), или же это простое дружеское прощание. Хотя, я думаю, в прощании наш отъезд не нуждается. Прежде чем покинуть лечебный корпус, я сам попросил доктора звонить мне каждый день…
– Пит,- спокойно и лишь слегка грустно зовёт Энни, кончиками пальцев прикасаясь к моей руке. Я вздрагиваю и оборачиваюсь на свою подругу. Мне всегда не нравилось, когда люди смотрели на меня как на психа. Жалели. Но во взгляде девушки не было ничего похожего. Не опуская глаз, она осторожно расцепляет мои пальцы и тихонько вздыхает от облегчения. Всё это время я ногтями впивался в ладонь. Боль всегда помогала предотвратить приступы, и я уже по привычке своеобразным образом сцепляю руки.
– Всё будет хорошо,- успокаивающе заверяет она, глядя на меня. Я неуютно чувствую себя под её пристальным взглядом, поэтому просто рассеянно киваю и отворачиваюсь обратно к окну, где уже мелькают картинки приближающегося перрона. Народу поутру ещё не так много, чему я очень радуюсь. Машина плавно тормозит и перед нами с двух сторон раскрывают двери. Водитель возится в салоне, Энни разъясняет миротворцам какой из двух багажей мой, а какой её. Один доктор Аврелий, как и я, стоит в стороне, скрестив руки на груди. Я уже собираюсь сказать ему пару слов для того, чтобы тот усомнился. Передумал и признался, что допустил ошибку. Но мужчина, словно бы прочитывая мои мысли медленно и отчётливо качает головой.
Я, чтобы скрыть своё разочарование, поджимаю губы и молча ухожу вслед за Энни в сторону поезда.
– Пит,- в последний момент окликает доктор. Я моментально оборачиваюсь. Вот, сейчас он скажет, что поторопил события. Что мне всё же стоит остаться в лечебнице на годик другой.- Не бойся перемен и используй этот шанс правильно,- спокойно произносит Аврелий и садится обратно в машину.
***
До сих пор не могу с этим смириться. Не могу поверить, что еду в двенадцатый.
Отчасти я рад. Этот Дистрикт - мой родной дом. Столько случаев из детства, которые я помню и, столько же чувств, навсегда похороненных внутри. Я бесполезно рою землю в душе: хочу их раскопать, вспомнить, заново ощутить. Но это как физически, так и морально невозможно. Я рвусь в двенадцатый и, в то же время, молю Бога не возвращаться туда. Для чего? Видеть развалины пекарни и домов, вдыхать этот пепел с примесью останков стольких погибших людей. Я не готов. Как и не готов вновь увидеть её. Одна мысль об этом уже вселяет ужас и, в то же время, что-то ещё. Давно забытое тепло. Оно как мягкий горячий шоколад растекается по всему телу. Без начала. Без конца. Заполняет эту зияющую и пульсирующую пустоту внутри.
За окном стремительно проплывает третий Дистрикт, а значит и Энни скоро придётся покинуть меня. Девушка сидит рядом с прямой спиной, сложив руки на коленях и устремив взгляд куда-то вдаль.
– Десять минут, миссис Одейр,- объявляет один из миротворцев
Энни начинает ёрзать на месте, и я понимаю, что она разворачивается ко мне лицом.
– Когда мне можно ждать тебя в гости?- бодро интересуется она, чем вызывает у меня улыбку.
– Давай уж лучше ты ко мне,- спокойно отвечаю я. Энни согласно кивает и, как мне кажется, очень крепко, обнимает меня.
– Будь осторожен,- шепчет она.
– И ты тоже.
Поезд начинает медленно и бесшумно останавливаться, а за окном мелькает перрон четвёртого Дистрикта.
– До встречи,- слегка грустно улыбается она и нехотя направляется в соседнее купе, с каждым шагом оставляя меня позади.
***
Сердце замирает и съёживается в груди, когда за окном начинают появляться первые очертания – пёстрые, но однообразные в вечернем сумраке, осенние леса двенадцатого Дистрикта.
Миротворец уже несколько минут назад скомандовал мне собираться на выход, но разве я мог? Неуверенной походкой добредаю до соседнего купе, выдвигаю ручку чемодана и иду к выходу. Что же, если мне суждено вернуться в двенадцатый и так решил доктор Аврелий, то нужно его не подвести. Уверенно поднимаю глаза как раз в тот момент, когда за окном появляется знакомая станция Дистрикта двенадцать. Народу здесь и раньше было не много, а сейчас так вообще по пальцам пересчитать можно.
В самом начале Перрона я замечаю Хеймитча, который зябко переступает с ноги на ногу и кутается в лёгкую ветровку. За целый день под вечер наверняка заметно похолодало.
Поезд замедляет бег до минимума и издаёт короткий шум.
Я дома.
В тот же миг двери передо мной раскрываются, и прохладный ночной воздух ударяет в лицо. В неуверенности замерев ещё на пару секунд, я всё же спускаюсь по лестнице и, наконец, ступаю на землю.
Хеймитч, завидев меня, приветливо улыбается и машет рукой. Я тоже умудряюсь приподнять уголки губ в подобии улыбки и не торопясь начинаю шагать в сторону бывшего ментора.
– Рад, что ты вернулся,- искренне говорит он, внезапно заключая меня в крепкие объятия.
«Мне бы твою радость…»
– Я тоже,- бормочу, оторопело приобнимая Хеймитча за плечи.
– Ладно, хватит. Мне ещё многое нужно тебе рассказать,- торопливо говорит он, внезапно резко разворачиваясь и направляясь в сторону Дистрикта. Я, слегка не поспевая, следую за ним.
– Ну, рассказывай.
========== 5. ==========
Сострадание - это осознание и понимание состояния разума, убеждений, желаний и, особенно, эмоций других людей. Одно из лучших положительных качеств человека. Это нередко способность увидеть в чужих несчастьях свои собственные, это - предчувствие бедствий, которые могут постигнуть и нас.