Завтра
Шрифт:
Девушка зябко скрещивает руки на груди и спиной прислоняется к стволу большой сосны.
Её на удивление строгий взгляд смотрит прямо, там, где в середине улицы стоит высокая новогодняя ель, вокруг которой вовсю празднуют жители Дистрикта.
Китнисс выглядит серьёзной и сосредоточенной, что никак не вяжется с её поведением пару минут назад.
Видимо, она тоже неправильно расценила мою задумчивость, потому что начала говорить первой.
– Что будет теперь?- тихо спрашивает она, всё так же продолжая глядеть куда-то перед собой. Я ничего не отвечаю
Снежинки в тёмных кудрях волос причудливо блестят и переливаются. Острые черты лица кажутся строгими, но в то же время, такими родными и любимыми. Её красивые, чуть полные губы приоткрыты, словно она собирается сказать что-то ещё, но не решается. Бледную кожу то и дело освещают синие, красные, жёлтые цвета – отсветы запущенных салютов.
В конце концов, девушка переводит стальные серые глаза и, глядя на меня, её взгляд смягчается; становится похожим скорее на серое небо перед солнечным дождём.
Я молчу не, потому что не знаю, что ответить, а лишь из-за того, что не до конца решаюсь произнести правду вслух даже самому себе.
– Я не сердился, Китнисс. И не сержусь сейчас,- произношу на одном дыхании и тоже начинаю смотреть неизвестно куда. Меня захлёстывают эмоции – столько всего нужно ей сказать, но я просто не могу. А от молчания будет только хуже. Сам себе я твержу, что уже не будет момента лучше. Либо рассказать всё сейчас – либо никогда.
Глубоко вздыхаю, стараясь вспомнить уроки из Капитолия - беспринципность и спокойствие на лице.
– Ты знаешь, почему я вернулся в двенадцатый?- зачем-то спрашиваю, прекрасно понимая, что Китнисс не знает ответа. Прохожу чуть ближе к площади так, чтобы даже ненароком не пересечься взглядом с родными серыми глазами.
– Первые недели пребывания в Капитолии были обычными, спокойными. Я понимал, что рядом Энни, Бити, Джоанна – никакой опасности больше нет. Всюду были доктора, пристальное наблюдение и тщательное лечение,- я невесело усмехаюсь, вспоминая, как «добросовестно» принимал выписанные препараты. Кажется, это было вечность назад.
– Мне было не о чем волноваться. Малейшие признаки приступа – и всё уже под контролем.
Краем глаза вижу, как Китнисс внимательно слушает мой до боли правдивый рассказ на «ночь откровений».
– Только вот никто не знал, что приступы бывают разными,- сухо продолжаю я.- В первый раз воспоминания застали меня на крыше тренировочного центра.
Китнисс неуверенно переминается с ноги на ногу и собирается что-то сказать, но я уже опережаю её вопрос.
– Лечебный корпус, главный больничный центр города, психушка – называй, как хочешь. Но для меня это навсегда останется тренировочным центром,- коротко отзываюсь я и снова возвращаюсь к начатому.- Приступы, как кошмары тогда стали привычны. Это же было что-то совсем другое. Поначалу я не придал воспоминаниям никакого значения. Только дальше это повторилось вновь, затем и ещё раз. Если приступами я мог нанести вред кому-то, то в этом случае я травил только себя,- глубоко вздыхаю, вспоминая, как реагировал на эти непредсказуемые вспышки воспоминаний.
– Держать всё в секрете долго не удалось. Теперь-то я понимаю, чего добивался доктор, отправляя меня в родной Дистрикт,- жаль только поздновато это осознание пришло,- в тот день, когда я узнал, что с тобой происходит, приступы отошли на второй план. Одна часть меня, всё так же дорожила тобой, Китнисс, и поначалу, нет смысла скрывать, я всеми силами старался от неё отгородиться.
Вздрагиваю, когда чувствую лёгкое знакомое прикосновение хрупкой руки на своём плече.
– Со временем тебе становилось лучше, я же терялся в догадках. Помощь с твоей стороны, касающаяся воспоминаний, и то, что ты делала - всё это окончательно перестало давать мне покоя.
Я оборачиваюсь, чтобы вновь увидеть так знакомые мне глаза. Я понимаю, что теперь уже никогда не смогу успокоиться, пока не встречусь с ними взглядом.
– Я не сразу понял, что означали тепло и трепет, разносящиеся внутри, стоило мне только увидеть тебя, услышать твой голос, заглянуть в твои глаза.
Китнисс с недоверием, лёгким трепетанием и нетерпением смотрит прямо на меня. Осторожно убираю её руку с плеча лишь для того, чтобы взять в свою ладонь.
– И может, когда-нибудь, ты всё-таки расскажешь, как нужно заново любить тебя, Китнисс Эвердин?
В серых глазах не осталось и следа былого испуга, холодными льдинками проявлявшегося в её взгляде. Он растаял, оставив после себя только тепло и воду – слёзы, которые я так редко видел на её щеках.
Я ничего не говорю, просто сжимаю Китнисс в объятиях, а затем чувствую и её нежные руки на своей талии и плечах. Держа её в надёжном кольце рук, мысленно вспоминаю все те моменты, проведённые с Китнисс после возвращения из Капитолия, за которые вновь смог понять, насколько дорога мне эта девушка.
Тот день, когда я в первый раз увидел её в окне соседнего дома. Совсем неуловимо, как дымку, она показалась и тут же исчезла.
Случай, когда я мог потерять Китнисс навсегда. Я до сих пор чувствую лихорадочную дрожь, при вспоминании этого.
Момент, когда я больше не мог вынести её криков по ночам, от которых до сих пор холодеет кровь, а сердце начинает болезненно сжиматься.
Наши совместные прогулки по местам значительной памяти и происшествие в том старом доме в шлаке.
Мгновение, когда я несколько раз был на грани приступа и реальности, но рядом всегда была она. Мне достаточно этого и сейчас.
Я уже знаю, что не смогу причинить боль Китнисс ни завтра, ни послезавтра, ни после послезавтра… никогда.
Но один вопрос всё же не даёт мне покоя.
Я привычно откидываю кудри тёмных волос ей за спину и наклоняюсь ближе к лицу, так, что начинаю ощущать тёплое мягкое дыхание на своей щеке.
И когда я шепчу ей:
– Ты меня любишь. Правда или ложь?
Она незамедлительно отвечает:
– Правда.
КОНЕЦ!
Без “P.S.” на сегодня. Вы и так всё знаете:3