Завтрак палача
Шрифт:
Деньги от займа пошли на перекупку проворовавшихся ублюдков в полиции, в прокуратуре, в суде, в трех городских газетах, в одном из римских телеканалов и на нескольких местных радиостанциях. Всей этой своре пообещали, что в случае ареста и суда над Доном Альберто они сами не будут привлечены к ответственности за работу на него. Эту информацию скроют.
Однако Джузеппе оставил на растерзание семь громких имен их самых бесстыдных коллег.
В один прекрасный для Джузеппе день все неапольские массмедиа разразились убийственными материалами о деятельности клана Дона Альберто. Получалось, что именно он и его клан — самые отвязные гангстеры Неаполя,
Для верности Джузеппе заплатил огромные гонорары трем боссам профсоюзов, и те в один и тот же день, пятого апреля, вывели на улицы и площади города почти сто тысяч докеров, рыбаков, рабочих и торговцев с требованиями немедленно арестовать и судить бандита Дона Альберто. Документы, которые сгоряча отдала Джузеппе красотка Люсия Асконти, были отфильтрованы (как он и обещал) и опубликованы. Семь известных имен ответственных городских и федеральных чиновников были смешаны с помоями.
Суду некуда было деваться, кроме как арестовать Дона Альберто и двенадцать его помощников.
Это случилось ранним утром, сразу после празднования Доном Альберто дня рождения в штаб-квартире клана, в предместье Неаполя — на вилле Via Dolorosa. Кому пришло в голову назвать дворец одного из самых грязных неапольских бандитов святым именем Пути Скорби нашего Избавителя, я не знаю. Однако в первом же номере одной важной газеты сразу после ареста Дона Альберто и его двенадцати «апостолов» появилась издевательская редакционная статья под названием «Новая тайная вечеря закончилась, как и прежде в веках, Дорогой Скорби».
Тогда же по телевидению выступил один очень мрачный кардинал и потребовал не оскорблять истинно верующих столь неуместными сравнениями. Но с тех пор за глаза разоренный клан Дона Альберто так и прозвали — Via Dolorosa.
Накануне суда в город на всякий случай ввели дополнительный корпус карабинеров, присланный из самого Рима. Дело было поручено не неапольской прокуратуре, а командированным специалистам из Милана и Тосканы, имена которых порекомендовал суду через своих людей Джузеппе.
Дело пылило и смердело полгода. Закончилось оно несколькими решительными приговорами. Но главное, Дон Альберто получил двадцать два года тюрьмы и решение о конфискации всего его недвижимого имущества (в оплату по искам).
«Апостолов» приговорили к различным срокам лишения свободы — от пяти лет до восемнадцати, в зависимости от их близости к хозяину, по правую и по левую его руку. Один из них, как водится, оказался иудой — он предал Дона Альберто, дав показания на первом же допросе. Однако его нашли повесившимся в камере уже на следующее утро. «Апостольское» место новоявленного иуды тут же заменили другим «святым» человеком по имени Матео. Этого взяли в дополнение к уже арестованным. Он и получил самый длинный после Дона Альберто срок — восемнадцать лет.
Все разворачивалось по уже опробованному когда-то сценарию Евангелия. Кстати, именно Матео позже опубликовал воспоминания под литературным псевдонимом Матфей и заработал на этом кучу денег. Кто-то даже целый телесериал снял. Но это уже лет через пять или шесть.
Свидетелями выступили не менее сорока человек, неприкосновенность которых гарантировал лично Джузеппе. Он же гарантировал им беду, если откажутся от своего гражданского долга в суде Неаполя.
Конфискованную недвижимость выставили на торги. Никто так и не узнал, куда ушли вырученные средства. Известно лишь, что кузен Дона Марио Дон Паскуале остался доволен.
Бандитская семья самоуверенного Дона Альберто осталась сиротой и довольно быстро согласилась слиться с семьей Джузеппе. С этой минуты он стал называться главой клана и Доном Пепе. Клан был принят в каморру на равных с еще двенадцатью такими же дисциплинированными организациями.
Вот она, мистическая магия цифр! Двенадцать апостолов Христа, двенадцать бандитов главаря Дона Альберто и двенадцать мафиозных кланов великого Неаполя! Да еще та самая «золотая» дюжина банков, вобравшая в себя своего поначалу мелкого, но очень предприимчивого собрата-ростовщика из неапольского порта.
В Сан-Паулу тоже порой случалась такая же «магия». Один белый парень, наемный убийца и мерзкая, грязная сволочь, имел двенадцать любовниц. Он очень этим гордился. Они родили ему двенадцать детей. На это он, правда, плевать хотел — все его детки жили в нищете, без отцовской заботы. Однажды этого негодяя нашли мертвым на двенадцатом километре шоссе на Рио-де-Жанейро, а из его тела судебные медики извлекли двенадцать пуль. Магия!
Очередным карьерным шагом для синьора Контино стало его участие в крупных строительных проектах в центральной и южной Италии. В основном он интересовался энергетическими объектами, постепенно выползая даже за границы страны. На Балканах его люди провели тайные переговоры, после которых в Сербии, Албании, Македонии и Болгарии появились целые поселки ветряков, то есть ветрогенераторов. Навстречу балканским ветрам полетели миллионы евро на взятки тамошним чиновникам, чтобы они официально включили эти генераторы в сеть национальных энергетических систем. Это была своего рода электропрачечная.
Дон Пепе постепенно становился крупным производителем электроэнергии на юге и востоке Европы. Кругом жужжали его ветряки, на турбины его электростанций день и ночь лились бурные европейские реки, а в живописные бассейны низвергались его водопады, насыщаясь пресной водой его водохранилища. Каждая капля воды приносила ему доход, а этих капель было море, океан, вселенная! Он уже обратил свой неспокойный взор на строительство в Болгарии трех мощных блоков на атомной электростанции в пойме Дуная. Проект отливал чистым золотом, потому что, во-первых, на него выделялись бюджетные европейские деньги, исчисляемые миллиардами, а во-вторых, отработанное ядерное топливо по договоренности с Россией доставлялось в Сибирь в специальные могильники на более чем выгодных условиях. На это давались дополнительные средства, которые представляли собой такую гигантскую сумму, что она одна вполне могла заменить весь остальной бизнес и компенсировать любые затраты на него.
Он плевать хотел на такую «мелочь», что благодаря исключительно его усилиям и усилиям таких же, как он, иностранных дельцов электроэнергии производилось уже столько, что местные мелкие производители электричества были вынуждены сворачивать свой бизнес и срочно продавать дорогие установки по бросовым ценам даже в Африку. А ведь за них многие еще не успели выплатить дорогостоящие кредиты в своих и, чаще всего, в германских банках.
Президенты, кабинеты министров и парламенты этих хилых балканских государств буквально онемели от неуемной во всех отношениях деловой энергии наглого итальянца, как и его нахрапистых восточноевропейских партнеров.