Завтрашний ветер

Евтушенко Евгений Александрович

Какой-нибудь арабский шейх, на лице которого мас-

линятся темные отблески принадлежащей ему неф-

ти, проезжающий со своими чадами и домочадцами

сразу в трех или четырех «роллс-ройсах», из окон

которых развеваются бурнусы; шоферы-англичане в

безукоризненно белых перчатках, развозящие своих

новых хозяев по самым дорогим магазинам, — это

типичная картина современного Лондона. Все боль-

ше

и больше старинных особняков Лондона пере-

ходит в руки, пахнущие нефтью. Англичане после

стольких банкротств и взвинчивания налогов боят-

ся коммерческого риска, предпочитают сидеть на

банковских сбережениях, сбегают на безналоговый

островок Гандзи — это убежище британских рантье.

Но деньги любят двигаться и сами уходят, не воз-

вращаясь к тем, кто боится употребить их в дело.

К бережливости приводит и болезненный страх чер-

ного дня, или, как его называют сами англичане,

«дождливого дня». Есть одна чисто английская теле-

фоноболезнь. В Англии при оплате за телефонные

разговоры электронной системой учитывается каж-

дый звонок. Гости, прежде чем позвонить, спраши-

вают разрешения у хозяев, а иногда после разгово-

ра С аккуратностью оставляют монеты на телефон-

ном столике. В некоторых квартирах есть два теле-

фона: один для хозяев, тщательно спрятанный в

спальне, а другой — самый настоящий телефон-ав-

томат в коридоре — для гостей. Показательно, что

ввел эту моду отнюдь не бедный человек: миллио-

нер Поль Гетти, а затем она привилась. Конечно, не

все англичане такие, и я множество раз был тронут

проявлением их душевной щедрости. Шофер лондон-

СКОГО такси, узнавший меня, отказался взять деньги

за проезд. «Вы тоже пишете стихи?» — спросил я.

«Нет, я сам никогда ничего не писал. Но я люблю

литературу. Без искусства превращаешься в кусок

мяса. Я сейчас хожу на вечерние курсы изучения

Шекспира... Но я, наверное, брошу туда ходить...

Нас учат анализу... Но Шекспир настолько захва-

тывает меня по мере погружения в него, что я не

могу анализировать...»

Но человек становится куском мяса не только без

искусства. Когда знание искусства становится гур-

манством, это пища только для тела, а не для ду-

ши. Знание само по себе может быть и равнодуш-

ным. Самая высшая культура — это неравнодушие.

Неравнодушие к прошлому, к настоящему, к буду-

щему. Неравнодушие к тем, кого знаешь. Нерав-

нодушие к тем, кого не знаешь. Неравнодушие к

унижению

человека человеком, где бы оно ни проис-

ходило.

В Лондон я приехал именно на праздник такого

неравнодушия. Это был вечер, посвященный 75-летию

со дня рождения Пабло Неруды, состоявшийся 28

сентября в Логан-холле при Лондонском универси-

тете. Вечер был организован комитетом по борьбе

за права человека в Чили, возглавляемым Джоан Ха-

ра, вдовой чилийского певца и композитора Викто-

ра Хары, замученного пиночетовцами в 1973 году.

Джоан Хара, чем-то очень похожая волевыми и од-

новременно тонкими чертами лица на Джейн Фонду,

англичанка из простой рабочей семьи. Впрочем, не

совсем из простой — ее отец был изобретатель-са-

моучка. Он участвовал в конструировании первой анг-

лийской пишмашинки. Джоан была весьма далека от

политики, училась в балетной школе. Попав в гаст-

рольную группу, совершавшую турне по всему миру,

она вышла замуж за танцора, ставшего впоследст-

вии хореографом Чилийского национального театра

оперы и балета. После турне они поехали в Чили,

где у Джоан родилась ее первая дочь. Джоан в со-

вершенстве изучила испанский язык, полюбила на-

род Чили, его обычаи, жизнелюбивый характер, его

искусство и природу. Джоан считала, что она и ее

родители живут небогато, по английским понятиям

даже бедно. Но только в Чили она столкнулась ли-

цом к лицу с пониманием того, что такое настоящая

бедность, голод, увидев, как живут многие чилий-

ские крестьяне. Увидев голод, левеешь поневоле. Ес-

ли, конечно, у души есть глаза. Виктор Хара был

учеником Джоан в школе искусства, где она пре-

подавала. Джоан была старше его, и он был для

нее какое-то время одним из многих. Ей показалось,

что он ее любит, но она не хотела этого замечать.

Но день ото дня они все более сближались, и по-

степенно Виктор стал для нее самым близким дру-

гом. Она поняла, что тоже любит его, и приняла ре-

шение, нелегкое для замужней женщины и матери.

Она развелась, вышла замуж за него, и у них ро-

дилась дочь. Я задаю Джоан вопрос, сам смущаясь

его банальностью:

— За что вы полюбили Виктора?

Чувствую стыд за свой вопрос. Но такая прокля-

тая наша профессия. Невозможно домысливать все

самому. Иногда приходится мучить людей.

Джоан принадлежит к тем людям, для которых