Заявка в друзья
Шрифт:
Илья безмятежно подремывал, когда горячая рука легла на плечо.
– Спишь уже? – разочарованный голос раздался прямо над ухом.
– Что-то долго ты шла, – он оправдывался, иначе никак, повернувшись лицом, в темноте обхватил безразмерную талию, мокрыми губами чмокнул прямо в нос. – Как там Нинка? Устала с непривычки-то в первый день?
Этот вопрос мучил его весь вечер, но Илья сдерживался изо всех сил, выжидал удобного момента, и, по его мнению, такой наступил именно теперь, когда жена лежала в расслабленной позе, в нежных объятиях.
– Ничего, пусть привыкает. Потом благодарить будет, в ножки кланяться, – сонным голосом отозвалась Тамара, блаженно прижимаясь к теплой мужниной груди.
За шесть лет Илья неплохо узнал характер племянницы и, если степень благодарности определять частями тела, то ножки сюда точно не подходили. Не такая Нинка, чтобы в ножки кланяться.
– Зарплата-то небольшая, – рассуждая сам с собой, зачем-то проговорил он вслух.
– Да причем тут зарплата?
Тамара бойко высвободилась из объятий и дотянулась до выключателя ночника, висевшего в изголовье. Ажурной паутиной тень от хрустальных граней легла на покрывало, а заодно и на сонное лицо мужа, но жена на него не смотрела. Ее привлекал потолок.
– Я ей сегодня вечером половину выручки за самогонку отвалила, а она нос воротит. – Тамара энергично взбила за края подушку и расположилась полусидя. Сон исчез моментально.
– Так деликатнее надо, – принялся учить муж, но вовремя остановился.
– Да куда же деликатнее? На работу устроила, жилье нашла в двух шагах, на транспорт тратиться не надо. Зарплата живыми деньгами, приработок ежедневный. Куда деликатнее-то?
Тональность незаметно повышалась, и муж пожалел, что затеял поздний разговор.
– Ты когда к стоматологу хотела идти?
– После праздников. Поликлиника все дни выходная.
– Какая поликлиника? Ты что? Там инструменты из прошлого века, пломбы цементные. Платную клинику ищи, частную. На передних зубах лучше не экономь. Вся красота нарушится.
– Больно много хотят частные-то, – улыбнулась Томочка щедрому предложению.
– Ты на здоровье-то не скупись. Деньги есть, дай Бог, не последние…
Она уже и не помнила, что нашла в этом полысевшем мужичке с умеренным брюшком и мягким баритоном сорок лет назад. Как-то в субботний вечер с соседкой по общежитию зашла Тома Зацепа в городском парке на танцплощадку. Лето стояло жаркое, южное солнце пекло нещадно, а городские службы не успевали заправлять автоматы с водой: одна копейка – водичка минеральная, три – сладкая, газированная.
Возле полукруга летней эстрады расположился павильон с мороженым и прохладными напитками. Давка жуткая, очереди никакой нет, все лезут нахрапом, чтобы успеть занять место на скамейках под липами, где таилась жиденькая тень. Томочка, в ту пору высокая, стройная девушка, неважно, что с сельским лоском, пролезла через всю толпу, теряя где-то позади подругу, и пару раз наступила на ноги нерадивым кавалерам. Одним из них оказался молодой студент строительного техникума Илья Гносенко, он-то и обозвал девушку деревенской коровой, за что тут же получил хорошую затрещину. Так и познакомились.
В тот вечер он танцевал только с ней, в перерывах между танцами бегал за мороженым с напитками и поразил незнакомку галантными городскими манерами, а еще щедростью души и количеством мороженого. Тамара приметила сразу – не жадный, веселый, отходчивый, но первое определение перевесило все остальные, и через несколько месяцев молодые сыграли скромную свадьбу. За годы многое изменилось и в характерах, и в отношениях, но щедрость мужа не иссякала, никогда Томочка не слышала от него попреков за нецелевое использование заработанного рубля, но это уже забылось и принималось как должное…
Давно похрапывал муж, отвернувшись поближе к стеночке, давно часы в соседней комнате отбили полночь, а Тамара никак не могла уснуть. Уж сколько раз давала себе зарок не принимать близко к сердцу Нинкины выкрутасы, но сердце покалывало в груди острой занозой.
Хоть и значилась Тома третьей теткой по материнской линии, а в племяннице с первого знакомства сразу приметила характерное сходство с собственной персоной. Девочка росла на ее глазах, упрямством или целеустремленностью, что в случае с Нинкой одно и то же, напоминала ей себя в юности. Когда зашел разговор о поступлении в институт, горячо поддержала стремление девочки уехать в город и, не посоветовавшись с мужем, предложила пожить в своем доме, да только без опыта материнства непросто было уживаться с девичьим норовом.
– Смотри, племяшка, пообломают рога твои бодливые добрые люди, наплачешься еще, – поговаривала она частенько, когда Нинка взбрыкивалась в ответ на долгие нравоучения и дула губы.
Шальная, скорая женитьба капнула последней слезой в переполненный стакан теткиного милосердия.
– Ничего, посмотрим… посмотрим еще… – убеждала она сама себя, прислушиваясь к монотонному храпу мужа и тиканью часов. Не все знал Илья в сложных схемах женского мироустройства, поэтому и спал спокойным сном…
Второй рабочий день Ниночка восприняла сдержано. Без лишнего энтузиазма в семь утра приняла свежий хлеб, подписала накладную, предварительно дважды пересчитав лотки, и, отправив мужу пожелание доброго дня с поцелуем и сердечками, грустно уставилась в журнал прихода. Она звонила ему дважды, но ласковый женский голос сообщал о недоступности абонента. Борис постоянно забывал заряжать сотовый, частенько оставлял его дома, один раз забыл на трамвайной остановке, но Ниночке всегда казалось, что над его буйной, раскудрявой головой в любое время дня и ночи неустанно присутствовал ангел-хранитель. Уж слишком быстро и легко решались Борькины проблемы, и люди попадались совестливые, приличные, без сожаления тратили и время и силы на решение этих проблем. Может, поэтому он и приглянулся ей своим легкомыслием, шутливой натурой, ежедневным весельем в меру и без меры, когда и праздник давно закончился, и уставшие гости разошлись по домам, а веселье в угарном бреду все продолжалось.
Но за маской придворного шута Ниночка в силу врожденной интуиции смогла разглядеть в будущем муже душевный надлом, вовремя забинтованный, загипсованный, но продолжающий беспокоить, а в ветреную погоду дергать и тянуть. Иногда в серо-голубых глазах замечала она растерянность, пустоту и даже сожаление, но выискать причину, докопаться до сути не могла. Доверительные отношения с момента обручения между молодыми так и не установились. Не ощущала она полноценной семьи с общими интересами и пристрастиями, жили вроде вместе, а получалось каждый сам по себе. Последнее время к непростым отношениям добавились частые ночевки у родителей, явный признак неблагополучия, начало неминуемого конца…