Заявка в друзья
Шрифт:
До прихода тетки она находилась в каком-то легком оцепенении, в состоянии близком атараксии. Все ей казалось существенно неважным, не имеющим определенного смысла, словно вся повседневная жизнь за стенами ларька проходила в параллельном мире от ее собственной, а сама она находилась на вершине познания высокой философской мысли и открытия чего-то фундаментального и вместе с тем простого и понятного как дважды два. Но уловить по существу простое и понятное у Ниночки не получалось, все время что-то отдаляло желанную суть, а в голове занозой застряла цифра восемь. И такая интимная подробность вводила ее в гипнотический транс, потому что словам Надьки приходилось верить, уж слишком точно сходилась цифра с размером мужского достоинства.
Между тем, обладая превосходной зрительной памятью, она сравнивала установочные теткины цены на сигареты, и по всему получалось, что ее пачка никотинового яда стоила в два раза дешевле, чем в кофейном киоске. Сравнение только радовало, клиент сам будет искать, где дешевле, и охотнее пойдет и за хлебом, и за насущным куревом. В чем в чем, а в ведении торговли тетка толк знала и даже специальных институтов не оканчивала.
Возвращаясь с рынка с тяжелыми авоськами, Тамара заглянула в ларек только на пять минут, отдышалась, дала отдых натруженным рукам, заодно проверила по накладным приход. Больше всего на свете она боялась в конце каждого месяца ревизии и подсчета остатков с выявлением недостачи. Но огромнейший опыт в торговой отрасли, врожденное дарование просчитывать все недостачи наперед и просто природная смекалка, никогда не допускали, чтобы Тамарочка опускалась до такого позора. И хотя последняя успешная ревизия прошла пять дней назад, а следующая намечалась лишь через месяц, она не теряла бдительности и решила первое время контролировать работу племянницы, пока та не зарекомендует себя в ее глазах.
– Ты что кофе здесь распиваешь? – Тамара приметила бумажный стаканчик. – Он же мочегонный. Смотри, прижмет…
Ниночка от жары едва улавливала смысл наставлений.
– Дом ведь рядом, сбегаю туда и обратно.
– Куда туда? – Двойной подбородок заходил ходуном. – И не вздумай мне ларек бросать! Вот…
Из дальнего угла Тамара вытащили пластиковое зеленое ведро с крышкой.
– Окошко закроешь, пригнешься. Никто не увидит, проверено тысячу раз. Перед закрытием на клумбу выльешь, да сполоснуть не забудь, чтоб не завонялось. Поняла?
Подобная перспектива встала перед Ниночкой в неприглядной красе. Личная гигиена в антисанитарных условиях показалась немыслимой и где-то даже чудовищной. Тетка сразу приметила, как у племянницы поморщился тонкий носик, округлились глаза.
– Ничего, обвыкнешься. Воды меньше пей, а про кофе забудь.
– Так жарко же. Может, попросить хозяина установить кондиционер?
– Просили уже, – отмахнулась Тамара, – не одна ты такая умная. Дверь приоткрывай немного, сквознячок погуляет, вот тебе и кондиционер.
– Так страшно мне дверь открытой держать.
– Чего страшно? Кому ты нужна! Район у нас спокойный, люди порядочные… Ладно, засиделась я с тобой, караси на жаре дохнут. Смотри, после двух молоко привезут. – И подхватив сумку с трепыхающейся живностью, тетка отправилась домой.
Ниночка приняла молочку, доверие оправдала и фамилию не опозорила. Ловко пересчитала пленочные пакеты кефира, молока, стаканчики сметаны, творожные пачки. Все уместила в холодильную камеру, прокрыжила накладные четкими галочками и в конце вывела красивую, витиеватую подпись.
После обеда народ за хлебом шел неохотно, между покупателями Ниночка успела пообедать холодными бутербродами, остывший эспрессо вылила на соседнюю клумбу и наконец-то дозвонилась пропавшему мужу.
– Ты соскучилась, зая моя, – неслось из телефона.
Голос мужа с игривой интонацией ей не нравился, как и весь набор зоопарка, которым он постоянно называл ее в личном общении. На провокацию Нина не поддавалась, терпела и недовольство не проявляла, а Борис с ее молчаливого согласия каждый раз придумывал новое прозвище.
Заручившись обещанием мужа вернуться с работы пораньше, все оставшееся время она посвятила размышлениям о предстоящей встрече, но информацию, так любезно предоставленную Надей, переваривать в голове мешали назойливые покупатели. Костяшками пальцев стучали они по витражному стеклу, требуя выдать хлеба, мешая сосредоточиться на личных переживаниях, выводили продавщицу из задумчивой абстракции, куда она успевала самолично загнать себя между очередными клиентами.
Очнулась Ниночка лишь под вечер, когда высокий мужчина с красными ладонями и бледно-синей татуировкой «Вова» на пальцах сунул ей в окошко смятую пятитысячную купюру, а перед этим она выдала ему довольно внушительный набор молочки и сдобных куличей. Покупатель отчего-то нервничал, торопился на трамвай, просил поскорее сдачу, но продавщице бумажка показалась странной и на ощупь вызывала сомнение.
– Других денег у вас нет? У меня сдачи не будет, – сообразила, наконец, Ниночка и протянула фальшивую купюру обратно.
– Ну не будет и не надо, – усмехнулась через окно довольная рожа с опухшими глазами.
Выхватив из дрожащих пальцев малеванную бумажку, мужчина через тротуар метнулся в раскрытые двери подошедшего трамвая и напоследок махнул ошарашенной Ниночке бейсболкой. Бледное лицо продавщицы вжалось в стекло витрины так, что нос съехал на сторону.
Подсчитывая первые убытки, она едва сдерживала слезы. Перед закрытием ларька люди снова повалили толпой, и Нина только успевала менять местами пустые латки, полностью сосредоточилась на торговом процессе, хлюпая носом, смахивая скупую слезу. Разрыдалась она в полном одиночестве, когда до конца смены оставалось пятнадцать минут, и в это время хлеб с молоком был уже никому не нужен. Вечерний сумрак покрыл сиротливую без людей остановку, над кофейным киоском и парикмахерской давно горела сигнализация, и только ее заведение светилось изнутри холодным светом пыльной лампочки. Не выкурив за день ни одной сигареты, она чувствовала легкую тошнату, желудок сводило голодными спазмами, а мочевой пульсировал нервными позывами, держась на грани разрыва.
– Чего с-слезы л-льем?
От испуга Ниночка ойкнула и чуть не обмочила трусы. В узкий проем приоткрытой двери через гипюровую занавеску, специально приспособленную теткой от мух, заглядывал широкоплечий мужичок в джинсовых шортах, в майке с неразборчивой надписью. Она узнала его по голосу.
– Ничего. Вам какое дело?
– Мне никакого. А вот если нужна п-помощь, п-помогу.
– Да, – перед любопытным носом Нина моментально закрыла дверь, – много здесь вас, помощников!
– Обидел кто? – Олег обошел ларек, заглянул в раздаточное окошко.
– Если бы обидел… Обокрал!
– Ух ты! Намного?
– Молоко, кефир, хлеб, три кулича. – Цифры складывались на калькуляторе, Ниночке и самой хотелось узнать недостачу. – Выходит пятьсот рублей.
– Средненько, – прокомментировал вечерний клиент.
– У меня зарплата семьсот в день… Вы что хотели? Хлеба? – Ниночка сменила раздраженный тон на дружественный и собралась закрыть окошко, когда на блюдце легла новенькая хрустящая тысяча. Олег получил на работе обещанный аванс.
– Пог-гаси свой убыток, а на остаток мои д-долги спеши. Доброй ночи…