Шрифт:
Алексей Михайлович Ремизов
Зайчик Иваныч
Жил человек, и у того человека было три дочери, - как одна, красавицы и шустрые, не знали они над собою страха.
Старшую звали Дарьей, середнюю Агафьей, а меньшую Марьей.
Изба их стояла у леса. А лес был такой огромадный, такой частый, - ни пройти, ни проехать.
Без умолку день-деньской шумел лес, а придёт ночь, загорятся звёзды, и в звёздах, как царь, гудит лес грозно, волнуется.
Много страхов водилось в лесу, а сестрам
Такие весёлые, такие проворные, такие бесстрашные - Дарья, Агафья и Марья.
Как-то старшая Дарья мела избу, свалился с полки клубок, покатился клубок по полу, да и за дверь. Схватилась Дарья, взялась клубок догонять. А клубок катится, закатился в лес, пошёл по кочкам скакать, по хворосту, привёл в самую чащу и стал у берлоги.
А из берлоги Медведь тут как тут.
Как увидел Медведь Дарью, зубы оскалил, высунул красный язык, вытянул лапы с когтями и говорит:
– Хочешь моей женой быть, а не то я тебя съем.
Согласилась Дарья. Осталась у Медведя.
Вот живёт она себе, поживает, ходит с Медведем по лесу, показывает ей Медведь разные диковины.
У Медведя терем. В терему три клети [*].
– -----[*] Клеть - кладовая.
– -----
Раскрыл Медведь первую клеть, а в ней серебро рекой льётся. Раскрыл Медведь вторую клеть, а в ней живая вода ключом бьёт.
Говорит Медведь Дарье:
– Третью клеть я не покажу тебе, и ходить в неё я не велю, а не то я тебя съем.
Целый день нет Медведя, уйдёт куда на добычу, а Дарью одну оставит.
Ходит Дарья у запретной клети, заглянуть смерть хочется.
А сторожил клеть Зайчик Иваныч.
Пробовала Дарья с Зайчиком Иванычем заговаривать, да отмалчивался бесхвостый, - хвостик Зайцу Медведь для приметы отъел, - отмалчивался Зайчик, поводил малиновым усом, уплетал малину.
И не раз вгорячах пхала Дарья Зайчика по чём ни попало, таскала за серебряные заячьи ушки. А отляжет сердце, примется целовать Зайца, а то и в пляс пустится. Зайчику - потеха, мяучит. И сам когда-то горазд был, да лапки уходились - не выходит.
Раз Зайчик Иваныч и прикурни на солнышке, заметила Дарья да в клеть. Отворила Дарья дверцу и чуть не убилась - в глазах помутнело: в огромной клети кипело настоящее золото. И захотелось Дарье потрогать золото, сунула она палец, и стал палец золотым.
Пришёл Медведь, принёс малины. Сели за стол. Пьют чай.
Медведь говорит Дарье:
– Что это, Дарья, у тебя палец-то золотой?
– Да так себе, - отвечает Дарья, - золотой сделался.
Тут Медведь из-за стола встал и съел Дарью, а косточки в угол бросил.
* * *
Тосковали сестры. Рыскали по лесу, по-птичьи кликали, звали сестрицу. Хоть бы голос подала, - не слышит.
И год прошёл, и другой прошёл. Ни духу, ни слуху.
Как-то середняя Агафья подметала избу, сронила клубок. Покатился клубок. Пошла за клубком Агафья. Шла-шла и забралась в самую гущу. Остановился клубок. Глядь - Медведь.
Стал на дыбы Медведь, щёлкнул зубами и говорит Агафье:
– Хочешь моей женой быть, а не то я тебя съем.
Агафья и так и сяк, да ничего не поделаешь, осталась жить у Медведя.
Водил её Медведь по лесу, деревья выворачивал, мёдом пичкал и всякие медвежьи шутки выкидывал.
У Медведя терем. В терему три клети.
Растворил Медведь клети. Глазела Агафья на серебро и живую воду.
– А третью клеть я не отворю тебе, - говорит Медведь, - и ходить в неё не велю, а не то я тебя съем.
Загрустила Агафья, ума не приложит, как бы так клеть посмотреть, чтобы Медведь не узнал. А тут этот Зайчик трётся, глаз не сводит. Подходила Агафья к Зайчику Иванычу, щекотала ему малиновый ус, а Зайчик и в ус не дует: мяучит себе по-заячиному, ни слова путного.
Выбежал однажды Зайчик Иваныч на закат полюбоваться, а Агафья стук в клеть. Взглянула - остолбенела да в столбняке-то и ткни палец в золото, и стал палец золотым.
Охала и ахала Агафья: как быть, увидит медведь - съест живьём. Побежала к Зайчику. Сидел Зайчик Иваныч, напевал себе под нос, штаны чинил. Выхватила Агафья у Зайчика заплатку, перевязала себе золотой палец.
Вот пришёл Медведь, приволок лесных лакомств полон короб. Сели за стол.
– Что это у тебя, Агафья, с пальцем?
– спрашивает Медведь.
– Ничего, - говорит Агафья, - набередила, вот и обвязала тряпочкой.
– Давай вылечу.
Поднялся Медведь, развязал тряпочку. А под тряпкою золотой палец.
И съел Медведь Агафью, а косточки в угол бросил.
* * *
Убивалась Марья.
– Сестры, сестрицы мои родимые!
– куковала Марья по-кукушечьи.
Только лес шумит, царь-лес.
Так год прошёл и другой прошёл. Нет сестёр.
Как-то подметала Марья пол, скатился клубок и в лес. Шла Марья за клубком, шла, как Сестры, вплоть до самой берлоги.
Выскочил из берлоги Медведь, зарычал, ощетинился. Говорит Медведь Марье:
– Хочешь моей женой быть, а не то я тебя съем.
Не сразу далась Марья, заупрямилась. Диву дался Медведь и полюбил её пуще всех сестёр.
Ходит косматый по лесу, собирает цветы, венки плетёт. А выйдет с Марьей гулять, про всякую травку ей рассказывает, всякие берложные хитрости кажет. А то ляжет на спину, перекатывается, песни медвежьи поёт. Зайчику в знак своего удовольствия мордочку мёдом вымазал.