Заземление
Шрифт:
Развернувшись, Манарина поспешила в дом, и Кантана наконец поняла, в чём была причина странной манеры общения.
Ужас полоснул сердце. Боль потянула плечи вниз, выкручивая суставы. Влажный, полный дождинок воздух комом вкатился в горло, не давая вдохнуть, а ноги отяжелели, приковав тело к земле. Кантана поспешно отвела взор. Она почувствовала себя сопричастной.
У Манарины не было рук.
Глава 2
Предательство
1
Приземистое здание опасно
Дворик, спрятавшийся в тени нависающего ската крыши, встретил Кантану пиками мёртвой растительности, торчащими в небо, и песчаной пустотой. Одинокие травинки мёрзли на ветру, раскачиваясь в такт горестным мыслям. Ни души не было вокруг: лишь двое мужчин у входа оживлённо спорили. Крепкий дух табака разливался по ветру метра за три от них.
— А новичок-то молодец, — донеслось сквозь свист урагана. — Не выделывается, как все богатенькие.
— Ему быстро бы сбили здесь корону, — раздался в ответ сиплый голос, прерываемый надсадным кашлем курильщика.
— Он будто бы всегда хотел быть здесь.
— Только драный Разрушитель поймёт этих богачей. Вечно с жиру бесятся.
Не поднимая глаз, Кантана скользнула мимо. У неё уже не было мыслей о том, что ссыльные могут ей навредить. Все опасения вытеснили воспоминания о детстве, неожиданно ставшие тёмными и тягостными, и размышления о судьбе Манарины — смелой соседской девушки, что всегда была для неё кумиром. Знает ли красавица из рода Дрон, что каждое буднее утро, когда она шла в Наставню, за ней подсматривала малышка, едва вкусившая прелести участи непосвящённой? Должно быть, подозревает: иначе зачем было давать подсказки и привлекать внимание. Манарина даже не побоялась показаться ей на глаза изувеченной и клеймёной.
Может быть, не красота и не уверенность в себе были для неё самоцелью?
Кантана неловко толкнула дверь по правой стене коридора. Резкий запах нечистот накрыл с головой, защипав глаза. Дверь, гулко ударившись о косяк, идеально встала в проёме.
Коридор повернул под прямым углом и привёл в длинный и узкий зал. Ветхие стены покрывал изнутри толстый слой глины. Казалось, что всё помещение занимают стоящие рядами двухъярусные кровати, сколоченные из дерева. Большинство из них пустовало: голые, грубо отполированные днища походили на распахнутые чемоданы.
— Элатар, — робко позвала Кантана, — ты здесь?
— По какому это случаю к нам пожаловала девчонка сверху? — крепкий запах курева не дал Кантане усомниться в том, кому принадлежит голос.
Не успела Кантана обернуться и дать ответ, как мир перед глазами завертелся, размазавшись горизонтальными полосами. Спина ощутила холод глиняной стены. Запах табака стал ещё гуще: от терпкой горечи перехватило дыхание. Даже душок, исходящий от Гая в роковое утро, звучал приятнее. Раздутое пузо изгнанного упруго прижалось к её животу. Щёки засвербило от шероховатости крепких мозолистых пальцев. Кантана боялась поднять глаза, зная, что увидит разъярённое, перекошенное яростью лицо.
— Развлечёмся, крошка? — закашлялся обидчик, сжимая её щёки. — Обещаю, что буду нежным.
— Боюсь, что у тебя сил не хватит! — дерзко выпалила Кантана, изо всех сил наступая ссыльному на ногу. — Ты и на мужчину-то не похож!
— Сучка! — взвыл незнакомец, на мгновение отстранившись. — Ты ответишь за это сполна!
Шаги, приближающиеся из глубины зала, посеяли крупную дрожь по коже. Если кто-то сейчас присоединится к обидчику, убежать Кантана уже не сумеет. Возможно, она вернётся наверх опороченной, и ей придётся хранить страшную тайну до конца дней, доверяя её только ночи и мокрой подушке. Возможно, ей вообще не суждено возвратиться на Девятый Холм…
Выбор невелик, но выход есть. Надо бежать. Сейчас или никогда!
Но прежде, чем Кантана успела нырнуть под расставленные руки толстяка и выскользнуть в коридор, знакомый голос прорвался сквозь шум возни:
— Оставь её, Брэм. Это моя сестра.
2
— Почему он сразу тебя послушался? — пробормотала Кантана, потирая щёку. Шероховатое тепло чужих пальцев всё ещё чувствовалось на коже, и даже дождь не мог смыть отметины. — Неужели ты так быстро успел набить себе цену?
— Трогать родственников ссыльных — табу, — пояснил Элатар. — К новеньким часто пробираются родные. К этому все привыкли. Если бы ты пришла сюда просто так, тебе не пришлось бы ждать пощады.
Кантана оглядела брата. За трое суток ссылки Элатар заметно убавил в весе, однако в глазах его уже не было той чёрной, пронзительной пустоты, что пугала её последние дни перед Посвящением. Теперь радужки его лучились размеренной безмятежностью. Глядя на ветхие постройки, покрытые коростой мха и плесени, Кантана не могла представить, что здесь можно чувствовать себя лучше, чем наверху. Ведь, судя по слухам, многие кончали с собой в первые дни изгнания. Но взгляд брата заявлял иное. И почему-то Элатару верилось сильнее, чем глупым бабьим сплетням.
Они обогнули барак и вышли на пустырь у подножия холма. Сквозь дёсны растрескавшейся земли прорезались сухие колючки. Извитые линии трещин с жадностью вбирали в себя влагу. Несмотря на сырость, снова запахло горечью и гарью. Вдалеке, за серой черепицей крыш, взвился в небо новый столб чёрного дыма.
— Что там? — Кантана показала на дым.
— Сжигаем, — Элатар беспокойно закусил губу. Свежее клеймо на его лбу на мгновение стало ярче. — М-мусор. В специально отведённых помещениях под обрывом. Надо как-то очищать территорию.
— Мусор? — переспросила Кантана, усаживаясь на отлогий камень под навесом скалы. Теперь дождь не доставал до них. — Почему же мясом горелым несёт?
— Рыба, — пояснил Элатар нехотя.
Второй раз в жизни Кантане показалось, что Элатар обманывает её. Первый раз она заметила ложь брата на его свадьбе два года назад, когда он клялся в вечной верности Дериадэ. И в пылкой любви до Посвящения.
Теперь он ничего не должен своей жене.
— Много заражённых здесь? — Кантана обвела взглядом одинаковые кварталы серых бараков.