Зазеркальная империя. Гексалогия
Шрифт:
Володька Бекбулатов, конечно, гордо бы отказался, да еще вступил в нудную полемику с должником, непременно завершившуюся бы либо дуэлью, либо новой грандиозной попойкой, которая вошла бы в анналы гвардейских кутежей… Но, увольте, мы-то не гусары! Две «радужные» и пять «красненьких» перекочевали в бумажник полковника.
– Ну вот, – удовлетворенно подытожил драгун, когда финансовый вопрос был улажен, а бокалы снова наполнены. – Гора с плеч…
– Наследство получил, что ли? – улыбнулся Бежецкий, пригубив шампанское и задумчиво разглядывая этикетку с императорским двуглавым орлом и весомой надписью
Ладыженский безнадежно махнул рукой, ставя пустой бокал, и потянулся под стол, зашарив там в поисках полной бутылки.
– Все мои родственники, Саша, благодарение Господу, здоровы и крепки… Мы, Ладыженские, вообще долгожители. Прадед мой (дедушка, слава богу, жив и здоров, если можно так сказать про девяностолетнего старца) до ста двух дотянул, прапрадед – до ста пяти… Мне, конечно, это не грозит:
Не убьют на поле брани,
так пристукнут в кабачке,
не паду от сабли вражьей,
так подохну на…
Отхохотав над довольно остроумным восьмистишием, из соображений нравственности, да и цензурных, приводимого здесь нами только наполовину, Александр кликнул официанта и заказал еще шампанского, потому как поиски Кирилла успехом не увенчались, да и вкусы у них несколько различались: драгун любил полусладкие сорта, а Бежецкий – брют.
– Да ты прямо поэт, Кирилл…
– Увы, не я. Был такой хороший человек – Савелий Боркич, лейб-гусар: умница, рубака, выпивоха похлеще меня… Лично мне его знать не довелось – читал в размноженных «на коленках» тетрадях, а сложил он свою буйну головушку в памятном девяносто третьем…
Оба помолчали и, не сговариваясь, выпили не чокаясь, чтобы помянуть тех, кто в те мрачные дни был и на «правой» стороне и на «виноватой».
– Кстати, ваша светлость, – Ладыженский снова перешел на «вы», не то серьезно, не то в шутку. – Что вы думаете о Рыжем, благополучно возвратившемся в Зимний дворец?..
* * *
Александр лежал, закинув руки за голову, без сна, смотрел в потолок, изучая украшающую его лепнину, которую словно видел впервые, и снова и снова прокручивал в мозгу сумбурный и какой-то ненастоящий разговор, последовавший за «поминками» штаб-ротмистра Бокича и его неудачливых товарищей.
Небольшая группа заговорщиков тогда, в 1993 году, попыталась, как хорошо помнил Бежецкий, вопреки воле скончавшегося при весьма смутных обстоятельствах Александра IV, восстановить права на престол его брата, великого князя Георгия Петровича, возродив старинную забаву лейб-гвардейцев, в давно минувший век Просвещения легко менявших судьбы государства. Пожилых уже лет великий князь повода для переворота, кстати, не давал никакого, продолжая беззаботно проводить время в своем дворце, и даже, по слухам, узнал о нем чуть ли не последним в Империи…
И вот теперь друг прекрасной гвардейской юности, товарищ по дружеским пирушкам и набегам на разные развеселые места, бесшабашная голова, чуть ли не прямым текстом предлагает участие в вооруженном перевороте, «невинной проказе», за которую в лучшем случае ждет бессрочная каторга или Трубецкой бастион, а скорее всего – эшафот!
– Пойми, дурная ты голова! – почти кричал Бежецкий в ухмыляющееся неизвестно чему лицо Ладыженского. – Что в наши дни такие кунштюки просто-напросто не-воз-мож-ны! Ты представляешь, сколько различных служб следят за такими, как мы с тобой, горе-заговорщиками, чтобы упредить любой их шаг? Ты помнишь хотя бы один успешный эксперимент подобного характера в Европе за последнюю половину столетия?..
– В Европе – нет, – Ладыженский с удовольствием отхлебнул глоток прохладного «Редерера». – А в Латинской Америке? Да там чуть ли не дважды в год какой-нибудь генерал или полковник в лучшем случае, а чаще всего капитаны и поручики свергают – и не без успеха, замечу – правительства и своих доморощенных главарей, гордо именуемых президентами. По этой причине, кстати, испанская корона и потеряла там чуть ли не две трети своих исконных владений… А Турция? А Персия? А индийские княжества?
– Ты еще африканские или полинезийские племена мне в пример приведи. Там, кстати, неудачников просто съедают, причем без соли и лука.
– Хорошо. Про африканцев с полинезийцами не буду. А почему ты такой промежуток времени отмерил: последние полсотни лет? Возьми, к примеру, другие пятьдесят – с начала двадцатого века до пятидесятых годов. Или век девятнадцатый…
– Ага, – подхватил Александр тем же тоном. – Декабристы, Александр Первый… А там – восемнадцатый… Екатерина с братцами Орловыми, Елисавета Петровна со своей лейб-кампанией, Алексашка Меншиков… Тогда со стороны бунтовщиков была сплошная романтика, а со стороны спецслужб – чистой воды дилетантизм. Потому и удавалось кое-что иногда. А вот уже декабристам не повезло-с! И позже никому ничего не удавалось, кроме сумасшедших террористов-одиночек. А знаешь почему? Корпус не давал, мои недавние сослуживцы. Давили, так сказать, смутьянов в зародыше. Я-то уж это знаю точно, не по слухам и сплетням, будь уверен. А в сороковые, когда судьба Империи висела на волоске?..
Кирилл осклабился:
– Так нет же сейчас Корпуса! Уже практически не существует! Ты что, князь, на луне живешь? Повальные аресты идут по всему Петербургу. Твоего шефа со всей бражкой в Петропавловку заперли, остальных берут каждый день пачками… Отрывается Рыжий по полной программе. Он и его тайная полиция. Помнишь, слухи ходили по столице? «Ночная сотня», «Белые ангелы»… Не все враньем оказалось в бульварных листках вроде твоего любимого «Пересмешника». Ты ждешь, когда и тебя заберут? Думаешь, Челкин забыл твою пресс-конференцию прошлогоднюю? И то, что именно из-за тебя всего лишился?
– Может, и не забыл. Только я, князь, не крыса, чтобы бежать сломя голову.
– А разве о бегстве речь? Наоборот… Крысы, они иногда кусаются…
Александр упрямо мотнул головой:
– И оружие не поверну против власти. Я, Кирилл, присягу давал. Как и ты, кстати. Может, уже забыл, князь? Напомнить?
Ладыженский вскочил и прошелся по кабинету.
– Ничего ты не понял, Саша! Неужели тебе нравится этот рыжий слизняк у трона? Или, вернее, на троне… Терпеть, пресмыкаться, ждать, пока он пустит Россию под откос, как неумелый возница телегу?..