Зазеркальная империя. Гексалогия
Шрифт:
– Да я что?.. Я ничего… Жалко только: мимо пройти и ничего не увидеть…
Хлюпавшая под ногами ледяная грязь, оставшаяся после сугробов, растаявших в последнюю очередь под кронами деревьев, вполне могла сойти и за бергландскую и за любую другую – ничего особенного в ней не было. Войцех уже два раза успел в этом убедиться на собственном опыте, плюхнувшись в нее со всего размаха, после чего Бекбулатов крепко держал его за локоть, справедливо полагая, что потерять спутника, возможно, на последних метрах пути будет несправедливо как для него самого, так и для истории…
Не верилось,
Под ногами захрустела щебенка, и спутники украдкой, ежеминутно оглядываясь, торопливо перевалили через широкую насыпь с несколькими рядами блестящих даже в темноте рельсов с бетонными шпалами, плавной дугой уходящих в проем в высоком валу, по вершине которого редко-редко проносились неразличимые в темноте автомобили, слепо шарящие впереди себя мощными лучами фар.
– Куда столько путей? – поинтересовался отрывисто, чтобы не сбить дыхание, Владимир у тяжело дышащего проводника. – Такое оживленное железнодорожное движение?..
– Да нет, ветка тупиковая… Заводов просто несколько да электростанция в придачу… Уголь подвозят, то да се…
– Понятно…
– Господа! – возмущенно вякнул Пшимановский, намеревавшийся было снова спикировать, на этот раз с насыпи, но удержанный в последний момент за воротник Бекбулатовым. – Откуда такое пренебрежение? Рядом, в двух шагах, совершенно новое, никем не виданное общественное образование, терра инкогнита, так сказать, а они: «Рельсы, уголь, то да се…» Вы еще навоз сюда приплетите!
– Для кого «инкогнита», а для кого и нет… – буркнул Берестов, подхватывая малость нетвердого на ноги поляка под другую руку: кажется, доморощенные эскулапы несколько переборщили с действенными, но небезопасными народными средствами, пытаясь в кратчайшие сроки привести в норму захворавшего не ко времени Пшимановского. – Я тут, милок, шесть с лишним десятков лет прожил… Не забыл, часом? Ты только попади тут кое-кому в руки – сразу разъяснят и про рельсы, и про уголь… И про навоз не забудут… А также про Маркса, Энгельса, Ленина, Октябрьскую революцию, Советскую власть и политику партии на современном этапе…
Войцех попытался было спорить, но старик властно одернул его:
– Нишкни! Тихо, я сказал! Вроде пришли…
* * *
Оставалось только догадываться, как Берестову удавалось верно ориентироваться в узеньких проходах среди кварталов одинаковых, будто посылочные ящики, небольших домиков, сильно напоминавших собачьи будки и огороженных заборами из разнообразнейших материалов: от неровного занозистого штакетника и мятой алюминиевой проволоки, натянутой на вбитые в землю трубы, до высоченного частокола из каких-то рифленых и дырчатых металлических полос. Не иначе помогала ему в этом нелегком деле ущербная луна, внезапно вынырнувшая из-за облаков и теперь заливавшая все вокруг ярким призрачным светом, заставлявшим предметы отбрасывать многометровые чернильные тени, в которых все пропадало, словно в пресловутых черных дырах.
– Месяц нарождается, – бросил на ходу Владимирыч, таща за собой словно на буксире обоих спутников по узкому проходу между заборами, увитыми остатками какой-то прошлогодней растительности. – Не к добру что-нибудь путное в эту пору начинать…
По обе стороны «улицы» мелькали то прозрачные по ранней поре кроны деревьев, то какие-то похожие на виселицы с болтающимися веревками сооружения, то угрюмые прямоугольные башни… Разок, заставив всех кинуться ничком на землю, со скрипом распахнулась где-то неподалеку дверь, выбросив в темноту ночи обрывок разухабистой мелодии, пьяные голоса и звон стекла… Непонятное и пугающее не оставляло горячего желания познакомиться с ним поближе.
Блуждание по огромному своими размерам «городку карликовых домов», как окрестил его про себя Бекбулатов, завершилось спустя полчаса где-то возле лесной опушки, там, где деревья вплотную подбирались к уже капитальной ограде из нескольких рядов сверкающей под луной колючей проволоки.
– Все, пришли…
Домик, неотличимый от остальных своих близнецов, возведенных явно не по строгим чертежам, но в подражание единому, хорошо известному неведомому строителю образцу, с подспудной угрозой пялился на незваных гостей провалами окон с давным-давно выбитыми не то что стеклами, но и рамами. В отличие от других, виденных мельком сквозь прорехи заборов и носивших хотя бы робкие следы возделывания, участок вокруг хибары поражал своей заброшенностью. Завалившаяся ограда из неструганого горбыля, несколько хилых деревьев среди моря высоченного прошлогоднего бурьяна… Сразу было видно, что хозяина сие роскошное «палаццо» потеряло очень и очень давно…
Жестом остановив спутников у забора, Берестов шмыгнул сквозь пустой дверной проем внутрь халупы и через секунду высунулся обратно, призывно маша рукой.
– Вот он…
Под сдвинутым в сторону разнообразным хламом, наваленным на грубо сделанную крышку люка, открылся зев подземного хода, откуда на путешественников пахнуло могильным холодом. Вниз, едва различимые в желтом круге света слабенького электрического фонарика, вели осклизлые ступени…
– Я первый – вы за мной…
– Нет, постойте. – Бекбулатов вежливо, но непреклонно отстранил Сергея Владимировича в сторону и вытащил из-за спины свой «автомат системы Бекбулатова-Королева». – Вперед пойду я, а вы оба – за мной. Я все же…
– Как знаешь… – Берестов пожал плечами и посторонился. – Только не сверзнись там впотьмах – ступеньки скользкие.
Подземный коридор оказался совсем коротким и уже через несколько метров уперся в вертикальную стену глинистого грунта, испещренную белесыми корнями растений. Точно такую же, как тогда, почти год назад, только ни крашенной суриком двери, ни умирающего Расхвалова не было.