Здесь был Шва
Шрифт:
— Слушай, Шва, а что на самом деле случилось с твоей мамой?
Я почувствовал, как он мгновенно напрягся. Именно почувствовал — как будто мы с ним были каким-то сверхъестественным образом связаны друг с другом. Шва прикончил свою картошку-фри, а я — свою. Мы вышли из забегаловки. И только потом, когда мы оказались на улице, он проговорил:
— Она исчезла, когда мне было пять.
И добавил:
— Не спрашивай меня больше, окей?
Что до дальнейшего, то назовите это судьбой, назовите везеньем,
Я вам уже рассказывал о Старикашке Кроули — отшельнике, живущем на втором этаже над своим громадным (длиной в целый квартал!) рестораном на набережной. Думаю, в каждом городе и каждом посёлке в мире имеется свой затворник, не желающий выходить не то что на улицу, а даже во двор. Это называется водворофобия. Киношники обожают снимать сюжеты про таких чудаков, и в их фильмах вечно получается так, что это нормальный мужик, просто очень одинокий и никем не понятый. Но Чарльз Дж. Кроули — не тот случай. Тут и речи не может быть о какой-то непонятости. Старый, богатый, сдвинутый по фазе, и хотя никто никогда его не видел и не слышал, он дал всем ясно понять, что с ним шутки плохи.
Вот вам пример. Однажды в Хэллоуин окрестные ребята, включая и моего братца, отправились в «яичный рейд» — пошвырять яйца в окна забавы ради. А уж окон на втором этаже у Кроули столько — набросаешься всласть. Сам Старикашка в них не показывается никогда, зато оттуда вечно торчат носы его афганцев. Ну так вот, несколько лет назад брательник с приятелями выходят вечером в Хэллоуин, обстреливают яйцами второй этаж ресторана Кроули и делают ноги. Мы об этом ни сном ни духом, вот только… Первого ноября изо всех продуктовых магазинов нашего района, даже больших сетевых супермаркетов, исчезли яйца и не появились до самого Нового года. «Это ненадолго. Временные задержки поставок», — так говорили покупателям, но все прекрасно знали, что это дело рук Старикашки Кроули. Он потянул за ниточки, и весь район остался без яиц. С тех пор никто не отваживался швырять яйцами в его окна.
Вот эта-то история и привела к самому впечатляющему и потенциально наиболее высоко-выигрышному пари в нашей со Шва невидимой антрепризе. Как я уже упоминал, вызвал нас Уэнделл Тиггор. Довольно изощрённая идея, из чего я делаю вывод, что он не сам до неё додумался: в уме Уэнделла Тиггора столько же остроты, сколько в мясном рулете моей мамы, если из него вынуть весь лук.
Тиггор подошёл ко мне после уроков на остановке школьного автобуса.
— Ну чё, слыхал я про этого пацана, Шва…
Тиггор почти все свои реплики начинает с «ну чё».
— И чё?
— Ну чё… что он вроде как невидимый, что ли…
— Почему бы тебе не спросить его самого? — говорю я. — Вон он стоит.
— Где?
— Да прямо перед твоей физиомордией.
— Привет, — сказал Шва, который
— О. — Тиггор прищурил свои свинячьи глазки и смерил Шва взглядом. — Ну чё, как по мне, так он вовсе не невидимый.
— Тогда почему ты пялился прямо в него и не видел?
Тиггор призадумался — вопрос оказался трудным. Из глубин его черепа до меня почти явственно доносился скрип шестерёнок, как в тех фермерских комбайнах, что слишком долго простояли на всех ветрах. Я решил, что если позволить этим шестерням крутиться и дальше, какая-нибудь из них сорвётся, вылетит через ухо Тиггора и, чего доброго, срежет голову невинному прохожему.
— Ладно, забудь, — говорю я. — Чем можем помочь?
К этому времени к нашей беседе стали проявлять интерес и другие ребята.
— Ну чё, я слыхал, что ты выделываешь всякие штуки, — обратился Тиггор к Шва.
— Разговаривай с моим менеджером, — отозвался тот. Тиггор озадаченно вздёрнул верхнюю губу.
— Он имеет в виду меня. Желаешь, чтобы мой клиент оказал тебе услугу? Потому что если это так, ты должен спросить разрешения у учсовета — у них абонемент на услуги Шва. Постановление правительства, сам понимаешь. Но если это не услуга, а вызов — тогда другое дело, нет проблем.
Услышав слово «вызов», другие ребята придвинулись поближе и навострили уши. Вокруг нас сгрудилось шестеро или семеро; а всякому известно — маленькая толпа имеет тенденцию вырастать в большую, как будто любопытство — это такая разновидность гравитации.
— Это вызов, — произносит Тиггор.
— У вызовов особая цена. Так чего ты хочешь от Шва?
— Ты говоришь, что он может вытворять разные фокусы, и никто этого не видит, — говорит Тиггор. — Ну чё, вот и давай посмотрим, как он зайдёт в дом Старикашки Кроули и вынесет оттуда что-нибудь.
Пришёл и ушёл автобус, но никто из собравшихся не тронулся с места. Общественный транспорт ходил каждые десять минут, а то, что сейчас разворачивалось на остановке, безусловно, стоило потерянного времени.
— Дай я посоветуюсь с клиентом.
Я оттащил Шва в сторонку, и он прошептал:
— Не знаю, Энси…
Тиггор гогочет.
— Видите, я же говорил! — обращается он к другим ребятам. — Всё это чушь собачья. Невидимых пацанов не бывает!
— Вообще-то, он правда прошёл через девчоночью раздевалку, и никто его не заметил, — говорит один мальчик.
— Ну и чё, — парирует Тиггор, — где доказательства? Он фотки, что ль, показал?
— Как же, — замечаю я, — ты бы, конечно, не прочь попускать слюни над этими фотками!
Тиггор смотрит на меня и засовывает в карманы большие пальцы, как будто на боках у него висят револьверы, и сейчас он примется палить их всех стволов.
— Двадцать баксов, что он этого не сделает!
— Принимается, — отвечаю я, не колеблясь ни секунды — настолько велика моя вера в способности Шва. Но тот дёргает меня за рукав: