Здесь был Шва
Шрифт:
Я позвонил домой сообщить родителям, где застрял. Никогда не начинайте разговор с мамой со слов «Мама, я в больнице».
— О Боже! Ты попал под машину? О, Боже мой, Боже мой! У тебя много переломов? О Господи, Энси, Господи Боже мой!..
Она кричала так, что мне пришлось отстранить телефон от уха. Старикан слышал всё до последнего слова. Вообще-то, было приятно, что мама так за меня переживает, так что я немного понаслаждался, прежде чем остановить поток её отчаяния и рассказать, по какому поводу я в больнице.
—
— С ним всё в порядке? — всполошилась мама. — Он будет жить?
— Будь моя воля — нет.
Кроули гоготнул. Впервые за всё время нашего знакомства я услышал от него нечто похожее на смех.
— Позвони, когда тебя нужно будет отвезти домой, — сказала мама.
— Да не беспокойся, я возьму такси.
При моём последнем замечании глаза Кроули чуть расширились, а губы сжались плотнее. После того как я закончил разговор, он проскрипел:
— Уйдёшь, когда я разрешу тебе уйти. Внеурочное время оплачу в полтора раза больше обычного.
— Вам не приходило в голову, что есть люди, которые оказывают услуги за просто так?
— Ты к ним не относишься.
— Ну почему… я тоже… иногда.
— Очень хорошо. Тогда я не стану тебе платить.
— Ладно. Я пошёл.
— Ага! — воскликнул он, наставив на меня палец.
Пришёл мой черёд смеяться.
Кроули выглянул в узкий проём между занавесками. Врачи и сёстры то и дело пролетали мимо, но никогда не залетали в наш отсек.
— С больницами наша цивилизация села в ба-альшую галошу, — изрёк Кроули.
— Вы тут не единственный пациент. Придут и к вам.
— Угу, вместе с коронером [28] .
Я одно мгновение всматривался в него, припомнив, что он творил, когда его вкатывали сюда. Как только дверца «скорой» распахнулась, Кроули закрыл лицо обеими ладонями, словно вампир в страхе перед светом дня, и всё время в панике звал меня.
— Почему вы так боитесь остаться один? — спросил я.
28
Коронер — в некоторых странах англо-саксонской правовой системы должностное лицо, расследующее смерти, имеющие необычные обстоятельства или произошедшие внезапно, и непосредственно определяющее причину смерти.
Кроули проигнорировал мой вопрос, поэтому я зашёл с другой стороны:
— Почему вы взяли с собой меня, а не Лекси?
Кроули долго обдумывал свой ответ, потом вздохнул. Хороший знак. Если человек вздыхает, то, скорее всего, скажет правду. Вздох означает, что ложь не стоит усилий для её выдумывания.
— Чем больше Лекси узнает, тем больше расскажет своему папаше, моему с-сыну. — Кроули выплюнул это слово, растянув начальное «с» на две вместо одного. — Не хочу, чтобы мой с-сын знал что-нибудь. Он и без того убеждён, что мне самое место в пансионате. Иначе говоря, в доме для старых развалин.
— Если на то пошло, вы старая развалина и есть.
— Я не старый! Я в годах. — Увидев, что я туплю, он пояснил: — Так лучше звучит.
— Да какая разница, как это звучит! Это просто выражение, которым заменяют слово «старик», так же, как говорят «ванная» вместо «туалет» и «туалет» вместо «нужник». — И, помолчав, я прибавил: — Это называется эвфемизм. Чтобы лучше звучало.
Он отмахнулся.
— С тобой говорить — только попусту воздух расходовать. Ты всё равно не в состоянии понять, о чем я толкую.
— А по-моему, очень даже хорошо понимаю.
Я думал, что он опять только отмахнётся, но, к моему удивлению, Кроули внимательно слушал; из чего следовало, что мне нужно было найти верные слова для изложения своих мыслей. На всякий случай я начал медленно, чтобы более-менее стройный эшелон моих мыслей, налетев на внезапное препятствие, не свалился под откос.
— Сейчас все знают вас как полоумного Старикашку Кроули, у которого есть четырнадцать собак и достаточно власти, чтобы лишить яиц половину Бруклина.
Он ухмыльнулся.
— До сих пор помнят те яйца, а?
— А разве их можно забыть? Но как только вы попадёте в дом престарелых, вы превратитесь в обычного старого пердуна, который целыми днями только играет в шашки да ждёт, когда же придёт инструктор по водной гимнастике. Вы перестанете быть некоей таинственной силой, с которой всем надо считаться. Вот чего вы боитесь.
Он долго-долго молча смотрел на меня. Я начал подозревать, что он изобретает особо изощрённое оскорбление, но Кроули в конце концов проговорил:
— Да ты, кажется, капельку умнее, чем я полагал.
— Знаете, ваш сын всё равно обо всём узнает. Лекси расскажет. Если уже не рассказала.
— Ну и пусть. Мне только бы выбраться отсюда и вернуться домой, а там можно и с с-сыном разобраться. — Помолчав, он добавил: — Надеюсь, что с Лекси ничего не случится, пока она там с этим твоим дружком, мистером Нирыбанимясо.
— Уверен — они со Шва прекрасно проводят время. Небось, щупают друг у дружки физиономии.
При мысли об этом мне поплохело. Пришлось даже встать и пройтись по крохотному отсеку, выглянуть за занавески — не идёт ли к нам доктор. Ага, как же, жди. Галоша цивилизации. Может, Старикан прав.
— Моя внучка очень сердита на тебя.
Вот это новость.
— Да ей-то чего сердиться? Это же она меня бортанула и захотела Шва.
Кроули посмотрел мне прямо в глаза.
— Ну ты и остолоп.
— Кажется, вы только что сказали, что я умнее, чем вы думали.