Здесь ради торта
Шрифт:
Уголки моих губ опускаются.
— Это всего лишь на неделю до брачной ночи, — моей сестры здесь нет, чтобы защитить свое решение, поэтому я сделаю это за нее.
— Верно, — сухо говорит Шейн. — Вам двоим там было весело? — его губы подергиваются, словно он борется с усмешкой. — Похоже на то.
Он подманивает меня. Подманивает Клейна. Подстрекает к драке или хотя бы к реакции. Клейн не очень хорошо знает Шейна, но, похоже, он уже догадался об этом. Он игнорирует Шейна, хватая горсть черники в шоколаде. Он берет мою руку и переворачивает ее, формируя чашку и опуская сладкое
— Я знаю, какой она может быть, — говорит Шейн, не переставая.
Клейн встречает мой взгляд, и я медленно качаю головой, предупреждая. Я даже не могу выразить гнев по поводу безрассудства Шейна, потому что он выглядит чертовски жалко.
Шейн продолжает, медленно чистит апельсин, опустив глаза на свою задачу.
— Когда Пейсли решит, что готова, тебе лучше перейти к делу, верно? — он тихонько хихикает, как будто знает, помнит, он пришел туда первым и оставил свой призрак, чтобы сохранить место.
Шейн хочет внимания, хотя я не могу понять почему. Он же жених. Разве он не в центре всеобщего внимания, уступая лишь своей невесте? Моей сестре. В этот момент я бы с радостью и от всей души послала Шейна на хуй прямо в лицо. Но не ради себя. Ради Сиенны. За то неуважение, которое он выказывает ей и их отношениям.
— Эй, Шейн, — говорит Клейн, бесстрастно бросая в рот несколько ягод черники, — будешь продолжать так говорить о Пейсли, и я сломаю тебе челюсть, — он берет меня за руку. — Пойдем.
Мы оставляем Шейна на кухне, не оглядываясь назад. Моя сестра и остальные гости толпятся на крыльце. Один из шаферов подносит косяк к губам, затем передает его парню рядом с собой.
— Мы собираемся уходить, — говорю я Сиенне. — Кто-нибудь может отвезти тебя, когда ты будешь готова?
— Да, — говорит она пренебрежительно.
Я понятия не имею, чем я ее расстроила, и мне неинтересно это выяснять. Сейчас у меня на уме гораздо больше.
— Всем пока. Увидимся завтра.
Мы с Клейном отправляемся в обратный путь. Он ведет гольф-кар, а я сижу рядом с ним, положив его руку себе на колени. То, что произошло в кладовке, было незаконным и восхитительным, но в то же время правильным. Как будто руки Клейна — это единственные руки, которые я хочу видеть на себе.
Я не знаю, что это значит для наших соглашений. Может быть, это не должно ничего значить. Может, это просто мы, на этом острове, развлекаемся, потому что реальная жизнь как будто существует в другом месте?
Мы тихо проходим через дом. Свет проникает из-под двери, когда мы проходим мимо комнаты мальчиков, и, насколько я могу судить по звукам, они играют в видеоигры.
Клейн ведет меня в нашу комнату. Он тихонько закрывает за нами дверь и смотрит на меня горячим взглядом.
И я как бы… как бы… теряю самообладание.
Я бросаюсь на него. Он легко ловит меня, мои ноги обвиваются вокруг его талии, а его руки обхватывают мою задницу.
Я опускаю лицо, и он поднимает свое. Мы оказываемся нос к носу, дышим одним
Прикусываю его нижнюю губу. Провожу языком по месту укуса. Затаив дыхание. Клейн ухмыляется, лениво, высокомерно и дразняще.
— Тебе было недостаточно в кладовке, Ас?
Мои пальцы пробираются сквозь его волосы. Не думаю, что мне когда-нибудь будет достаточно тебя. Глупая мысль, и еще глупее было бы признать ее вслух.
— Я хочу тот оргазм при свете, который ты мне обещал.
Клейн подстраивается под нашу разницу в росте, опуская меня на свое тело, а затем захватывает мой рот в коротком поцелуе.
— Тогда, думаю, мне лучше доставить его тебе. Не могу же я иметь в своем послужном списке невыполненное обещание, верно?
— У меня такое чувство, что ты не нарушаешь обещаний.
— Никогда, — звучит его глубокий голос на фоне моего.
Что-то в его словах, произнесенных четко и уверенно, говорит о том, что он мужчина, который подразумевает то, что говорит. Одно это заставляет меня чувствовать. Я хочу его так, что это меня шокирует. Я никогда не была такой раньше. Клейн не мой парень. Мы не более чем временные партнеры, пока занимаемся взаимопомощью. И все же в нем что-то есть. Что-то первобытное, фундаментальное, манящее. Я… хочу его. Не слишком ли все просто? Недостаточно многослойно? Может ли все быть так легко?
— Слишком много размышлений, — бормочет он, потирая подушечкой большого пальца меж моих бровей. — Что там происходит? Тебя мучают сомнения? — теперь его брови нахмурились. — Ты можешь сомневаться. Ты ведь знаешь об этом, верно? Ты можешь передумать в любой момент, даже если мы уже… — он осекается.
Я зарываюсь в него.
— Дело не в этом. Вовсе нет. Просто… тебе не кажется, что это слишком просто?
Клейн прищуривает один глаз, пытаясь понять.
— Ты спрашиваешь меня, хочу ли я, чтобы ты играла в недотрогу?
Я улыбаюсь.
— Нет. Несмотря на то, что мы здесь разыгрываем чертов спектакль, я не люблю играть в игры, когда речь заходит об отношениях, — обхватив его ногами, я скольжу одной рукой по его спине, а другой провожу по его волосам и за ухом. — Я и ты. В физическом плане это так легко. Когда я сегодня опустилась на тебя, это было не только смело с моей стороны, но и я сама этого хотела, и я это сделала, и больше ничего не было. В ментальном плане это тоже легко. Разговаривать с тобой, шутить, смеяться — я не привыкла, чтобы все было просто. Непринужденно. Это как… сидеть с лучшей подругой и никогда не терять тему для разговора.
— Так было в первую ночь нашего знакомства. Ты помнишь?
— Я предполагала, что дело в большом количестве пива, но дело было не в этом.
— Я сразу почувствовал глубокую связь с тобой, Пейсли. Как будто твои изгибы соответствовали моим, и я дополнил твои неглубокие части.
— Как будто мы подходим друг другу.
Он кивает.
— Да.
Мы смотрим друг на друга, оба с болью осознавая, что танцуем на невидимой линии. Физически мы уже пересекли ее. Но эмоционально? Мы все еще играем в безопасную игру.