Здесь ради торта
Шрифт:
— Я удивлена, что ты упустил новость из виду, учитывая, что это половина причины, по которой ты здесь.
Он подходит ближе, занимая пространство и крадя мое дыхание.
— Правда?
— Ну, это и вторичная сделка, которую мы заключили.
— Эта вторичная сделка — недавнее событие. Ее нельзя считать.
Я поднимаю голову, чтобы рассмотреть его. Слегка растрепанные волосы, легкий налет от щетины на лице. Умные глаза, радужка которых потемнела от вожделения.
Приподнявшись на цыпочки, я прижимаюсь
— Но это ведь подслащивает сделку, не так ли?
— Пейсли, — говорит он, отстраняясь и опуская подушечки двух пальцев мне под подбородок, чтобы он мог смотреть прямо мне в глаза. — Я мог бы провести с тобой неделю в формате рейтинга G[lii], и это было бы так же сладко.
Я отвожу взгляд в сторону, нуждаясь в передышке от интенсивности напряжения. Он всего лишь поэтичен, верно? Он делает то, что у него так хорошо получается. Сплетает слова в эмоциональную прозу. Разве это не то, что Сиенна уловила ранее?
— Голубки, — кричит кто-то. Мы поворачиваемся в унисон, ища голос в темноте.
Шейн включает наружный свет, стоя в дверном проеме и держа дверь открытой.
— Вы планируете присоединиться к нам этим вечером? — он указывает на Клейна. — У меня есть кубинская сигара с твоим именем.
Клейн первым делает шаг вперед, но продолжает держать меня за руку. Мы проходим мимо Шейна, когда заходим в дом, и я чувствую тяжесть его взгляда на своем лице.
— Все на кухне, — говорит он, следуя за нами внутрь. — Там, где еда.
Мы идем на звуки музыки и разговоров.
Фархана первой замечает нас. Она машет мне рукой, берет фужер и наполняет его шипучкой.
— Для подружки невесты, — говорит она, передавая фужер. — Клейн, могу я тебе что-нибудь предложить?
— Пиво, если оно у вас есть.
— Конечно, есть, — перебивает Шейн. — Надеюсь, тебе нравится IPA.
— Сойдет, — говорит Клейн, кивая в знак благодарности, когда Шейн протягивает ему пиво.
— Тебе нравится IPA? — шепчу я, тыча пальцем в рыбу-парусника на этикетке, покрывающей бутылку.
— Этот хорош. Некоторые отвратительны в своей попытке быть крепкими, — он наклоняет бутылку, чтобы изучить бренд. — Это… морское. Подходит.
Шейн втягивает Клейна в разговор с друзьями жениха, рассказывая о венчурном капитале. Клейну насрать на все, что связано с индустрией финансовых услуг, но он вежливо слушает. Моя сестра жалуется половине присутствующих на свадебном вечере на гостя, который отказался, но сегодня вышел на связь и спрашивает, найдется ли для него место.
— И еще плюс один! — восклицает она, содрогаясь от бестактности в свадебном этикете.
Я оглядываюсь на Клейна. Он прислонился к острову, его поза расслаблена. Когда он отпивает пиво из своей бутылки, его глаза находят мои и не отрываются от них. Уголки
Достав из сумочки телефон, я набираю сообщение для него.
Пейсли: Как ты себя чувствуешь? Твой укус в порядке?
Он достает из кармана телефон и читает мое сообщение.
Клейн: Что за укус?
Он подмигивает мне.
Мои плечи сотрясаются от сдерживаемого смеха.
Пейсли: Значит, мои губы сделали свое дело? В буквальном смысле.
Он криво усмехается.
Клейн: Да, сделали.
Я демонстративно тихо вздыхаю, приподнимая плечи и драматично опуская их.
Пейсли: Не хочу тебя огорчать, но мне кажется, ты, возможно, оплодотворил меня.
Он бросает на меня дразняще-обеспокоенный взгляд.
Клейн: Возможно, ты пропустила тот день по просвещению по вопросам репродуктивного здоровья, но эти системы организма не связаны между собой.
Я облизываю губы и пожимаю одним плечом.
Пейсли: После этого? Возможно, они и связаны.
Клейн прячет свой смех за тыльной стороной ладони, но Шейн его подлавливает.
— Что-то смешное в твоем телефоне, Клейн? — он делает движение рукой «дай мне». — Теперь тебе придется поделиться этим с классом.
Клейн качает головой, глаза встречаются с моими.
— Этого не будет, — твердо отвечает он.
Шейн следит за его взглядом, направленным прямо на меня. В его глазах появляется понимание.
— Попался.
Повернувшись, он берет со стойки коробку и открывает ее, объявляя:
— Время сигар, — мужчины охают и ахают, за исключением Клейна. Шейн подносит открытую коробку к моему носу, и я вежливо киваю.
— Правильно, — говорит он. — Я забыл, что ты ненавидишь запах сигар, — он ухмыляется, как бы нарочито: «О да, я помню это о тебе». — И вкус.
Этот гребаный парень. Я действительно его ненавижу. Я невозмутимо говорю:
— Мне никогда не нравилось есть сигары.
Фархана смеется. Клейн тоже. Шейн ухмыляется.
— Смотрите-ка, у Пейсли есть чувство юмора. Когда у тебя оно появилось?
Вена на виске Клейна пульсирует, и мне нужно напомнить себе, что замечания Шейна не должны беспокоить меня. По какой-то причине Шейн, похоже, хочет, чтобы я была грустной. Расстроенной. Огорченной. Но почему? Кто знает. Почти наверняка что-то связанное с его эго.