Здесь ради торта
Шрифт:
«Я в порядке», — беззвучно шевелит губами она.
Но это не так, и мы обе это знаем. Мы также знаем, что разговор о Шейне снят с повестки. Мне разрешено только смотреть их видеоролики в социальных сетях, и я понимаю. Я не знаю, хочу ли я большего, но я хочу хотеть большего. Я хочу быть рядом с ней.
Рен привлекает мое внимание, говоря:
— Держу пари, Клейн укладывает Пейсли на лопатки каждую ночь. И каждое утро, наверное, тоже, да, Пейсли? Клейн — утренний парень? — от волнения у нее расширяются
Если бы только это было причиной.
— Скорее, из-за того, чтобы позаботиться об укусе медузы Клейна.
Они дружно стонут. Фархана спрашивает:
— Он в порядке?
— Обычная реакция, к счастью. Не тяжелая.
— Сегодня Пейсли придется устроить ему жаркую ночь, — язвит Рен. — Парень добирался сюда на самолете, машине и пароме, чтобы провести неделю с твоим бывшим, а в итоге его ужалила медуза.
Я намеренно не смотрю на сестру. Я не хочу видеть выражение ее лица, и не хочу, чтобы она чувствовала, что ей приходится изображать определенное выражение ради моей выгоды. Я не думала о том, каково это для нее, когда Шейн всю неделю был рядом со своей бывшей. В моей голове он мой бывший. Я никогда не считаю себя его.
Честно говоря, не то чтобы я сама себя сюда пригласила. И это правда, что никто из нас не оказался бы в таком положении, если бы моя сестра не выходила бы за него замуж. Но это первый раз, когда мы все трое оказались в одной комнате. И это не одна комната и не один раз. Это вечеринка длиной в неделю. Есть маршрут.
Сожалеет ли Сиенна теперь, когда она оказалась в гуще событий, о чем-то из этого?
Разговор продолжается, пока мы заканчиваем сборку подарков.
К тому моменту, когда забираюсь обратно в свой гольф-кар, я уже не думаю о сестре и Шейне.
Но Клейн? Он в моих мыслях.
И у меня есть идея.
ГЛАВА 30
Клейн
Я солгал Пейсли о том, насколько мне было больно. Меня просто это убивало во время поездки домой, а подниматься по лестнице было мучительно. Но опираться на ее маленькую фигурку, смотреть, как она готовит горячую воду и предлагает помочь мне раздеться? Ее забота обладала анестезирующими свойствами.
Я лежу на кровати в полотенце, которым обмотал себя, когда вылез из ванны и стянул мокрые шорты. Укус выглядит скверным, красным и воспаленным, но, с другой стороны, он не мешает мне лежать. Боль, когда это произошло, была шокирующей, сначала почти как электричество, а потом горячая пульсация. Сейчас она притупилась, благодаря тому, что Пейсли ухаживала за мной.
Интересно, как долго она будет отсутствовать? Наверное, мне пора одеваться. Однако, глядя в окно на мерцающий голубой океан, нелегко заставить себя встать. Не вечно же мне любоваться этим видом. Я проведу еще несколько минут, наслаждаясь им, а потом оденусь.
Мы на острове уже три дня, а я до сих пор не могу понять семью Пейсли. Трудно сказать, чего именно, но им чего-то не хватает. Может быть, сплоченности? Они похожи на спутники, существующие на одной орбите, но никогда не соприкасающиеся. Я всегда понимал, что люди могут быть богаты по-разному, а теперь на собственном
Это не та тема, о которой я люблю думать, но даже с моим отцом…
— Привет, — раздается мягкий, неуверенный голос.
Я улыбаюсь, прежде чем мои глаза встречаются с ее глазами.
Пейсли стоит в открытом дверном проеме. Ее волосы завязаны на макушке, неаккуратно уложенные, все еще разметанные ветром и спутанные после пляжа. Она не привела себя в порядок перед тем, как отправиться на встречу с сестрой. Она заботилась только обо мне.
— Как ты себя чувствуешь? — Пейсли тихонько закрывает за собой дверь. Она нервно прикусывает уголок нижней губы, но ее глаза озорно пляшут.
— Ты не оделся? — спрашивает она, подходя ближе.
Я опускаю взгляд на полотенце.
— Я думал, что у меня есть еще немного времени до твоего возвращения. Если хочешь принести мне одежду, я оденусь.
Вместо того чтобы идти в ванную за моими вещами, Пейсли подходит к кровати. Она устраивается на краю, сидя так же, как я сидел вчера утром, когда принес ей кофе.
— Можно? — протягивает она мне руку, пальцами касаясь моей лодыжки. — Просто хочу проверить пациента.
Я переворачиваю правую ногу так, чтобы она могла видеть красную линию. Она втягивает воздух сквозь зубы при виде этого.
— Моя бабушка оставила крем, если хочешь, — Пейсли похлопывает по карману своих шорт. — Я забрала его перед тем, как прийти сюда.
— Может быть, позже, — отвечаю я, потому что в данный момент я бы предпочел не чувствовать лекарственный запах.
— Мне ужасно жаль, что это случилось с тобой, — говорит она, ее голос на грани шепота.
— Это всего лишь укус медузы. Могло быть и хуже.
— Правда. Тебя могли бы сделать евнухом.
Уголки моего рта кривятся, когда я пытаюсь не рассмеяться.
— Ему повезло, что я остановился на этом.
— Приятно знать, что ты не против средневековых методов пыток.
Подперев кулаком подбородок, она спрашивает:
— Что он сказал?
Я бы предпочел не говорить ей, только потому, что не хочу видеть, как ее лицо впитывает это. Но я не собираюсь лгать.
— Он сказал, что мы с ним оба, — мои пальцы поднимаются для воздушных кавычек, — «занимались тобой».
— А-а-а, — она кивает, выглядя ошеломленной. — Значит, он активизировался и решил быть суперкрутым.
Ее язвительный комментарий вызывает у меня смех. Я рад, что она не расстроилась.
Пейсли пересаживается на пятки, сгибает колени и прижимает бедра друг к другу.
— Я не удивлена, что ты прискакал на своем белом коне и галантно сражался за мою честь.
Ее ладони сцепляются, упираясь в расщелину, образованную ее ногами, и в выражении ее лица очевидна нежность, от которой у меня перехватывает дыхание.
— Клейн, — мое имя звучит на ее губах неровно, резко, как шелк по битому стеклу. — Ты был так добр ко мне с тех пор, как мы приехали на остров. И я почему-то знаю, что ты будешь продолжать быть хорошим по отношению ко мне и после.