Здесь русский дух...
Шрифт:
— Мы могли взять крепость, если б не ваш Хабар, — сказал Лавкай, закончив свой незатейливый рассказ. Не понял Опарин, то ли он до сих пор об этом жалеет, то ли дело вовсе в другом. Может, азиат давно уже раскаялся, что не принял дружбу русских и покинул родную землю.
— Наверное, скучаешь по родным-то местам? — спросил князя Федор.
— Как не скучаю? Еще как скучаю…
— Так давай, возвращайся! — размеренно произнес старшина. — Будешь, как прежде, коней держать, рыбу ловить, охотиться — жить будешь! Тут-то разве жизнь? Кругом одни враги… Русские вас точно заметят. Я слышал, наш царь собирается вас освободить от дани. Разве не чудо?
Лавкай усмехнулся:
— Царь дань не будет брать, а дрянные люди останутся. Я знаю, у вас появилось много разбойников. Даже купцов грабят.
Федор помрачнел и пробормотал:
— Ты прав, бандитов у нас хватает. Придет час, и мы всех переловим.
— Даже Шайтана поймаете? — спросил князь.
— Шайтана?.. Кто такой Шайтан? — удивленно посмотрел старшина на азиата.
— Разве ты его не знаешь?! — в свою очередь удивился князь. — Две луны назад он воровал наших коней и убивал людей. Ты его поймай, а потом уже зови домой, а то Шайтан и его люди не дают нам жить.
— Поймаем! — твердо заявил старшина. — У нас ведь как говорят: повадился кувшин по воду — сломить ему голову! Вот вернусь домой — своими руками задавлю. Только б знать, где он прячется.
— В тайге. Где же еще? Спроси у тунгусов, — заметил Лавкай.
В общем, решили они возвратиться к разговору после того, как казаки Черниговского переловят всех воров, промышлявших на лесных дорогах. Без этого Лавкай наотрез отказался просить свой народ вернуться в родные поселения. Уж лучше, говорит, быть под пятой у маньчжур, чем нечаянно пасть от рук разбойников.
Глава пятая
ПРИНЦЕССА
Князь уговорил казаков остаться на ночлег в своем доме. Куда, мол, вы на ночь глядя? Так можно и на маньчжур напороться.
Остались казаки. Разбили бивак возле леса, выставили караул и заночевали, а утром, поблагодарив Лавкая за гостеприимство, Федор приказал товарищам седлать коней.
— Чего мне сказать атаману? — расставаясь с князем, спросил его Опарин. — Готов ли ты возвращать свой народ на родную землю?
Тот не дал ответа и лишь обещал посоветоваться со старейшинами и тогда уже решить, как ему поступить.
Князь долго вел под уздцы Федорова Киргиза, словно не желал расставаться с казаками. Напоследок он вынул из-за пояса свой кинжал, лежавший в серебряных ножнах, и протянул его Федору.
— Отдай своему атаману. Скажи, подарок от старого Лавкая.
Уезжая, Федор и не знал, что уже больше никогда не увидит душевного человека, который поначалу показался ему хитрым и коварным лисом.
— Прощай, Лавкай! Может, еще когда свидимся!
Федор помнит, как они с товарищами возвращались от князя. Сытые, хмельные, довольные. Где-то высоко над головой, в голубой прозрачной дали висел жаворонок. Чего он там делает? — удивленно посмотрел на него Федор. Впрочем, у каждой твари свое место на земле. Кто-то в тайге, кто-то в седле, кто-то на троне. Так ведут себя люди, а у птиц, зверей, всякой мелочи тоже свои ниши. Одни летают в небе, другие ползают в земле, третьи жрут друг друга на суше или в море.
— Бровь у меня чешется, — пришпоривая своего коня, неожиданно сказал старшина другу Васюку Дрязгину, идущему рядом.
— К поклону, — сказал ему тот.
— Или к свиданию, — усмехнулся Егорша Комар.
— Или к слезам, — хмыкнув, произнес Ефим Верига, который упросил Федора взять его с собой.
Старшина лишь ухмыльнулся.
— Не верю я, братцы, в приметы, — говорит. — Хоть убейте меня! Бывало, нарочно рассыплю соль на столе и жду, когда меня поругает жена. Та же, не проронив ни слова, соберет эту соль в горстку, и на том все кончается. Или черную кошку увижу на дороге. Нарочно пойду там, где она мне путь перешла. Потом жду дальнейшего… Приносит мне Наталка новый кисет, вышитый собственными руками, а то и горшок с медом выставит на стол. Вот вам и беда.
Федор думал, и на этот раз все обойдется, но только он жестоко ошибался. Уже скоро с ним приключатся события, которые перевернут его жизнь. До поры, до времени все шло своим чередом. Кони уверенно несли их в сторону дома, похрапывая и легонько потряхивая гривами.
Обратный путь, говорят, короче. Хорошо на душе у казаков, ведь домой возвращаются. Едут, весело переговариваются меж собой, попыхивают трубками. Так и пролетел день, а уж когда на небе высыпали звезды, стало темно, решили остановиться на ночлег. Как раз на пути им подвернулся поёмный лесок — урема, где можно было схорониться от чужого глаза. Сняв с лошадей уздечки, они отпустили их пастись на травах, а потом и сами решили перекусить. После Федор велел казакам ложиться спать, не дав им даже поговорить на сон грядущий.
— Завтра точно всех подниму с зарей, поэтому спите… — сказал он им. — Я вас покараулю…
Казаки нехотя ему повиновались, и скоро вся округа огласилась сотрясающим воздух неистовым храпом. Федор так до утра и не сомкнул глаз. Лежал в траве, запрокинув голову, и наблюдал за звездами. Так он любил делать в детстве, когда в пору косьбы казаку приходилось ночевать в стогу. Самые счастливые минуты в жизни Федора, оттого они и врезались ему в память.
Утром чуть свет мужчины снова двинулись в путь, но не успели отъехать и полверсты, как навстречу им, поднимая пыль до небес, выскочил небольшой конный отряд маньчжур. Впереди — знаменщики с развевающимися по ветру разноцветными воинскими стягами, следом — конники в доспехах, с мечами и копьями в руках. Все в лисьих шапках, а за спиною — луки с колчанами. Под ними были маленькие, мохнатые и быстрые лошадки.
Увидев казаков, маньчжуры поначалу опешили, но быстро опомнились и с громкими воинственными криками бросились вперед.
— У нас аж двадцать сабель! Так неужели, товарищи мои, мы не выстоим против этой желтой оравы? — приподнявшись в седле, загудел старшина.
— Выстоим, Федька! — выхватив сабли из кожаных ножен, дружно ответили ему казаки. — Веди нас, разлюбезный старшина, в бой! Если не умрем, то одолеем азиата! Оп-оппа!.. Пошел, пошел! — встав на стремена, пришпорили они своих лошадей.