Здесь русский дух...
Шрифт:
— Как так не поедешь? Струсил? — спросил его Федор.
Тот вздохнул.
— Вы не обижайтесь, братья мои дорогие, — сказал Егорша. — Я вот не вижу смысла возвращаться назад. На родине у меня ни избы, ни жены, ни семьи. Кто я там? Обыкновенный раб, которого могут и последним словом обругать, и побить, а то и на березе вздернуть. От чиновничьей власти мне ничего не светит.
— Тут лучше? — не выдержал Григорий Романовский.
— Да нет, не краше… Тоже неволя, — ответил Егорша. — Тут хоть ощущаешь себя в другом государстве. Обидно, когда дома тебя за человека не считают. Я вроде все сказал.
— Он, к сожалению, прав, — вздохнув, проговорил Карп. — Как там говорят? В воде — черти, в земле — черви, в Крыму — татары, а в Москве — бояре…
— Как ты думаешь жить? — спросил Егоршу Леонтий.
— Да я же у врагов в плену! Не забываю об этом. Часом с квасом, а порою с водою. Мы люди привычные. Выдержим.
Провожали Егоршу со слезами на глазах. Казакам было жалко оставлять парня, но он сам выбрал дорогу.
— Мир тесен. Возможно, когда-нибудь увидимся, — напоследок сказал ему Федор.
Когда Егорша ушел, его товарищи молча выкурили по трубке, а потом принялись шарить по своим походным мешкам в поисках одежды для беглецов. Слава богу, такого добра у них хватало. Отправляясь в поход, они всегда брали с собой что-то про запас, ведь в дороге возможны разные ситуации.
В результате нашлись и одежда, и сабли, и мушкеты. Когда под Нерчинском казаки побили шайку злодеев, то все их оружие вместе с конями забрали себе. Коней хотели потом продать, но не успели. Теперь пригодились животные, наезженные и сильные.
— Давай думать, чего говорить Спафарию, — после того как беглецов снарядили в путь, обратился к казакам Федор.
— Кто нас считал? — усмехнулся Семен. — Кому какое дело до простых казаков?
— Если станут искать беглецов? Глядишь, и к нам нагрянут… — вставил свое слово Ефим.
— Все одно — наших не отдадим! Грудью встанем, но не отдадим, — нахмурил брови Иван Шишка.
Впрочем, они напрасно тревожились. Рано утром следивший за порядком в посольстве боярский сын Орест Найденов велел всем, забрав пожитки, садиться на коней и двигаться в путь. Никто из чиновных людей императора их не провожал, поэтому люди ушли без напутных речей и теплых прощальных рукопожатий.
— Не по-русски, — заметил кто-то из московских. — Могли бы и проводить.
— Бог им судья, — ловко вскочив на коня, произнес Спафарий — невысокого роста, горбоносый, моложавый барин в голубом дорожном кафтане. — История наших отношений только начинается, и на ее пути будет всякое: и хорошее, и плохое. Придет время, и мы поймем, что если нашим странам определено быть навеки соседями, то нам выгодней дружить, а не ссориться, ведь дружба всегда приносит пользу, а ссоры только приводят в тупик.
Сказав это, он пришпорил своего каурого коня, и тот легкой пробежкой направился к воротам Посольского двора. Следом двинулись и остальные.
Петр видел, как из посольских покоев со слезами на глазах выбежал Ван Чи.
— Прощай, друг! — помахал парню рукой молодой казак. — Может, еще и увидимся.
Тот с каким-то безумным отчаянием помахал ему в ответ. Маленький, жалкий, беззащитный. Так он и стоял, пока последний русский не покинул постоялый двор.
— Кажется, все обошлось! — с облегчением вздохнул Федор, когда посольский поезд с верховыми и повозками уже порядком отошел от маньчжурской столицы. — Сынок, теперь можно и о доме подумать, — обернулся он к идущему следом Тимохе. — Скучал по маме? — улыбнулся он.
В народе говорят — человек за порог, а черт поперек. В ту самую минуту, когда албазинцы уже забыли думать об опасности, где-то за спиной запылила дорога.
— Басурманы пробудились ото сна! — придерживая коня, сказал Спафарию ехавший рядом с ним во главе Орест Найденов. — Решили нас проводить. Смотри, как спешат.
— Да нет, не похожи они на провожатых, — обернувшись и увидев вдали скачущих всадников, покачал головой посол. — Гляди, их не меньше дюжины, все они в тяжелых доспехах. Неужели ратники? Что им от нас надо? Давай-ка, останови людей. Узнаем, чего они хотят.
Орест поднял руку, призывая посольских остановиться.
Конники, не сбавляя ходу, промчались к началу растянувшейся почти на четверть версты колонны и встали, преграждая ей путь. Какой-то человек с большим мечом на боку, отыскав глазами Спафария, вдруг что-то громко прокричал.
— Господин полковник Тайхун просит прощения у достопочтенного русского посла за вынужденное беспокойство, — тут же перевел его слова сидевший на малорослом монгольском жеребце человек явно не азиатского вида. Мордатый, коротконогий, с рыжей нечесаной бородой и маленькими свиными глазками, он выглядел довольно странно рядом со своими узкоглазыми спутниками, закованными в латы.
— Чего вы от нас хотите? — взглянув на человека, которого назвали полковником, ровным голосом спросил Спафарий.
Полковник снова громко прокричал на непонятном языке.
— Среди вас находятся двое беглых преступников, и нам приказано их найти, — тут же объяснил переводчик.
— Какого черта! — вспылил Спафарий. — Какие еще преступники?
— Мы рассматриваем вас как честного человека, а значит, вы сами укажете на беглецов, — обращаясь к Спафарию, прокричал полковник. — То, что они среди вас, нам достоверно известно.
— Да нет у меня никаких беглецов! — заявил посол. — Такого вообще быть не может!
— Вот мы сейчас поглядим, — ухмыльнулся переводчик и стал внимательно всматриваться в лица посольских людей.
— Это же десятник Ведяев из Русской роты! — неожиданно узнал его Тимоха. — Все, нам с Косткой конец.
— Неужели Егорша нас предал? У, поганец!.. — в сердцах изрек Костка Болото.
— Не бойтесь, ребята, пронесет, — пытался успокоить беглецов Федор, а рука его уже сама тянулась к рукояти клинка. — Нет, так будем драться… Верно я говорю, казаки?