Здоровье и долголетие. Исцеляющие методы В. В. Караваева
Шрифт:
Кокаин идеологически подавался как средство, снимающее усталость, сонливость, боль, перебивающее аппетит и посему незаменимое для идеального солдата. Такой солдат легко поддается внушению, теряет страх перед противником. Так как вдыхать порошок через нос было не очень удобно в условиях фронта, компания переключилась на выпуск таблеток из кокаина. На баночках писали: «Для идеального солдата» и какой-нибудь патриотический лозунг в зависимости от той страны, в какую направлялась партия. Дело дошло до того, что и в фешенебельных отелях Великобритании продавали таблетки из кокаина для господ, ведущих богемный образ жизни. Формально фабрика обслуживала окулистов и дантистов. Однако фабрика отгружала несколько тонн
После войны в Европе появилась масса кокаинозависимых людей — бывших солдат. В одной больнице в Берлине состояло на учете аж 10000 пациентов. Зигмунд Фрейд воспел кокаин в своем известном произведении «Ювет кока». Во время второй мировой войны фабрика переключилась на изготовление эфедрина, из растения эфедры; его синтетический аналог известен сегодня как амфетамин. Американцы хотели использовать продукцию фабрики для своих нужд, однако Голландию захватили немцы, и продукция фабрики пошла на обслуживание солдат Третьего Рейха…
Как ни крути, а наркотики кому-то выгодны. Только кому? Помнится, один российский чиновник сообщал гражданам по радио — уже по «Радио России», что в Сибири есть города, где чуть ли не половина мужского населения сидит на игле. «Даже расследовалось специально — уж не диверсия ли это, — доверительно сообщил чиновник гражданам России, — выяснили: нет, не диверсия, так получилось…»
Универсальная медицина Караваева
Вполне себе понятно, что человек — существо общественное (только, конечно, не животное). И без голландцев понятно, что у нас — у человеков в крови сидит подражательный инстинкт. Для этого не нужно проводить эксперименты. Мы не только пьем «за компанию», но и едим, совершаем разные поступки, мыслим, кстати, тоже «за компанию». Караваев, иллюстрируя это свойство человеческой психики, часто цитировал Пушкина: «Привычка свыше нам дана, замена счастия она». Красиво сказано. Однако Караваев хоть и цитировал, но был иного мнения — свои привычки мы можем перепрограммировать сами. Для этого, конечно, нам нужно вступить во внутренний конфликт с самим собой, с тем, что мы называем самим собой. И здесь окружение наше может нам помогать, а может, напротив, мешать.
Трудно удержаться от пития, когда все вокруг квасят. Или надо научиться жить вне социума, формально в этом социуме состоя.
Парадоксально, но сам Караваев и караваевцы «вывалились» из привычной среды обитания совков. Правда, в советском обществе был небольшой процент интеллигенции, который в основном интересовался всем необычным, новым, восточным. На него и опирался Караваев.
У Караваева была мощная идеологема коллективизма. Он как бы обращался к обществу, даже не к отдельному индивиду. Он словно бы говорил: «Давайте все вместе оздоравливаться, омолаживаться; давайте ставить перед собой масштабные цели: жить долго и даже стать бессмертными». Такой коллективистический подход резко отличает Караваева от всех других знахарей, целителей и пр., а также от врачей. Врач все время внушает пациенту, что его организм индивидуален, и что нужно подобрать индивидуальное лечение, которое стоит денег. Так сложилось исторически. Среди прочего здесь есть и корысть врача. Его желание сохранить за собой статус медицинского жреца, которому лишь одному ведомы тайны лечения от разнообразных недугов.
Караваев ставил вопрос иначе. Он говорил: «Не стоит особо вдаваться в детали, изучая недуги. Их может быть миллион. Нужно повышать защитные силы организма, внушать пациентам, что они могут справиться с болезнью сами. Лекарственные средства должны быть универсальными. Они должны работать «за» здоровье, а не против болезни». В этом смысле Караваев опирался на многовековой опыт народной медицины. Современная медицина растащила больного на куски: кто лечит ухо, горло, нос, кто ногу, а кто голову. Собираются вместе врачи, проводя свои консилиумы. Здесь они пытаются «собрать» больного воедино. Но это получается не всегда: такое впечатление, что глухой не слышит немого.
Караваев говорил, что в организме есть интегральный показатель здоровья — это кровь, ее свойства. Кровь омывает все органы и ткани, потому, оздоравливая кровь, мы неизбежно будем оздоравливать те или иные органы и ткани. Организм сам выберет для себя порядок лечения: что исцелить в начале, что исцелить затем, а что оставить «на закуску». Когда лечат врачи, то зачастую они не знают, с чего начать. Наобум начинают лечение, скажем, с головы и наобум кончают, скажем, ногой. А на вопрос больного, почему ему стало хуже от такого лечения, отвечают шуткой: «Забинтовали голову, приходит пациент наутро — повязка на ноге. “Почему?” — “Сползла”».
Подход Караваева подкупает своей универсальностью, простотой и углубленностью в народную медицину, а также результативностью. Конечно, острые состояния караваевская система снимает не так эффективно, как официальная медицина, например, когда нужны срочные операции. Однако профилактика самых разных болезней — это сильный конек системы Караваева.
Караваев — «медицинский» жрец. Коллективное исцеление от недугов
Врачам-специалистам не нравится, что существует универсальный метод лечения — никогда не нравилось, с того самого момента, когда медицину растащили на составные части. Потому на Караваева и накинулись.
Дефицит универсальности врачи покрывали как могли. Выходит «светило» в белом халате и начинает изрекать истины про здоровый образ жизни, в которые сам-то не очень верит. Поговорил-поговорил и пошел перекурить. От того идея здорового образа жизни и буксует, что «жрецы» не верят в ее существование. Врач-специалист свято верит в свой сегмент медицинской науки. Скажем, лечит он всю жизнь глаза, но понятия не имеет, отчего болезни вообще, в том числе и глазные, происходят. «Старость, — говорит, — что вы хотите в ваши-то годы на глаза не жаловаться?» Меж тем Караваев и на этот счет — насчет глаз и насчет всего другого, вполне объективно говорит: «Закупорка, сужение и деградация сосудов связаны с изменением свойств крови. Сдвиг кислотно-щелочного равновесия в сторону некомпенсированного ацидоза ведет к деградации кровеносных сосудов глаз. Вследствие этого ткани глаза недополучают питательные вещества и кислород, развиваются ишемия, дисфункция, старческая дальнозоркость, хрусталик мутнеет и т. д. Это — как один из возможных сценариев развития глазной болезни, но могут быть и другие сценарии.
Караваев не только констатирует проблему, но и предлагает ее решение. И в этом его коренное отличие от медицинской диагностики, не очень-то коррелирующей с терапией.
Кроме того, основой караваевской системы является главный упор на силу самого организма — на способность организма к самовосстановлению и обновлению. Это касается не только морфологических структур, но и генома. По Караваеву, и геном с его программирующим действием можно обновить и даже перепрограммировать, была бы только воля и желание самого больного.
Что касается веры в коллективизм, в способность коллектива влить на человека в нужном направлении, то здесь Караваев вовсе не одинок. В разное время при разных обстоятельствах коллектив людей, общность, государство программировали и, что особенно важно, продолжают программировать здоровье или нездоровье своих членов. Здесь как раз велика роль традиций, культур и привычек, которые прививают с детства. Так, местечковая общность (популяция) кавказских долгожителей, несомненно, на уровне психики и на уровне генов влияет на будущих потенциальных долгожителей.