Здравствуй, безумный мир!
Шрифт:
– Понятно, ты гулять хочешь.
И тут мужчина вспомнил про объявление, которое лежало в правом кармане. Он достал бумажку, расправил и снова окинул взглядом текст.
– Значит, говорите, чудеса? – и потянулся за телефоном. Ответили ему почти сразу. Мужской голос на ломаном русском проговорил, что сможет принять Антона через полчаса. Идти нужно было на соседнюю улицу.
– Ну что, Буська? Пойдём за чудом, как Иванушка-дурачок?
Собака сразу же побежала в прихожую и улеглась перед дверью, демонстрируя свою готовность отправиться с хозяином
– Миш! Мишка! Мы пошли гулять. Запри дверь!
Творец простых чудес обитал в убогой двушке, расположенной на первом этаже старой панельной пятиэтажки. Антону открыла узкоглазая тётушка неопределённого возраста, подозрительно зыркнувшая на Буську, потом указавшая мужчине на табурет в проходе. Из комнаты доносились приглушённые голоса. Через несколько минут дверь распахнулась и маленький коридор заполнила необъятная спина, обладатель которой, пятясь, благодарил кого-то:
– Спасибо вам, доктор Цзы!
А голос с иностранным акцентом отвечал с лёгким недовольством:
– Я не доктор. Я просветлённый, я Цзюнь-цзы. А вы больше думать о свой ци, и не думать о еда!
Человек-слон прошествовал по коридору, едва не наступив на Буську, а Цзюнь-цзы, оказавшийся довольно высоким китайцем средних лет, пригласил Антона в комнату. Там он плюхнулся в потёртое кресло, а посетителю предложил располагаться на видавшем виды диване. Увидев Буську, китаец улыбнулся, после чего перевёл взгляд на своего гостя:
– Рад вас видеть. Как вас зовут? Сколько вам лет?
Смирнов ответил. Затем Цзюнь-цзы поинтересовался тем, кем он работает, какая у него семья, как зовут собаку и какой она породы. И лишь выслушав всё это, он спросил, чем может помочь. Антон, чуть смутившись, рассказал о своей беде.
– В объявлении было написано "Простые чудеса". Вот я и подумал… – тут мужчина замялся, подыскивая нужные слова. Китаец терпеливо дожидался, пока Смирнов закончит фразу, отчего хозяин Буськи смутился ещё больше. И лишь после этого просветлённый молвил:
– Вы не стыдиться желания, если желания не вредить живое существо. Что вы хотеть восстановить?
Антон протянул китайцу матерчатый мешочек. Тот заглянул внутрь, потом хмыкнул, положил на одну ладонь, другой прикрыл. Затем просветлённый зажмурился и откинулся в кресле. Посидев так с минуту, Цзюнь-цзы вернул мешочек Смирнову.
– Что, ничего не получилось? – но китаец лишь показал пальцами, что надо открыть мешочек. Антон так и сделал. Фигурки ангелов оказались целыми, как будто и не падали на пол.
– Как вам это удалось?
– Вы не понимать.
– Ну, а всё же?
– Что вы знать о дыхание природы? Что вы знать о изначальный ци?
– Ничего.
– Тогда я слишком долго объяснять.
– Хорошо. Сколько я вам должен? – спросил Антон, доставая кошелёк.
– Немного ваш юань-ци.
– А-а-а, у меня разве есть такое?
– Китаец, не говоря ни слова, протянул к Смирнову руки и проделал какие-то пассы вокруг головы своего гостя. Хозяин Буськи ничего не почувствовал, но просветлённый кивнул, удовлетворённый результатом своих действий.
– Всё. Мы по рукам. Было приятно с вами познакомиться.
– А для чего вам моя ци?
– Я познаю дао весь мой жизнь. Я искать то, что утратил этот мир и хотеть дать гармония. Но для этого мне нужно много истинный ци. Я помогать вы, другой человек, третий человек, и брать немного ци взамен, а потом обращаться к Тайцзи и искать то, что пропадать в прошлое, чтобы улучшать будущее.
– Так вы, наверное, мудрец или как там у вас их называют?
– Нет, я не мудрец, я просветлённый. Но я учиться у настоящий мудрец, пока мой папа не попасть в беда и мы с мама не бежать из Поднебесная. Хотя, про это я не хотеть говорить…
Когда Антон вернулся домой, Татьяна уже хлопотала на кухне. Вымыв Буське лапы в ванной комнате, мужчина отпустил собаку, и та помчалась к любимой хозяйке выпрашивать угощение. В этот момент можно было прошмыгнуть в спальню и осторожно вернуть фигурки ангелов на место.
"Фу-у-у! Пронесло!" – подумал Смирнов. Но бумажку с номером телефона на всякий случай оставил…
Случай не замедлил представиться уже на следующий день. В самый разгар совещания у шефа, где обсуждали коллекцию предметов, недавно найденных в одной из московских усадеб, смирновский телефон загрохотал "Имперский марш". Антон извинился и вышел в коридор. В трубке послышался взволнованный голос Мишки:
– Алё! Па! Ты меня слышишь?
– Привет, студент! Чем порадуешь старика-отца?
– Па! У меня проблема!
– Да ну! А я-то думал, что ты меня вытащил с важного совещания у шефа, чтобы рассказать о том, какая сегодня стоит прекрасная погода. Что случилось?
– Па! Меня к сессии не допускают. Зубов зачёт не хочет ставить. Говорит, что я ему лабы не сдал, а я ему их все сдал, до единой, просто он их не отметил. И вообще он какой-то злобный!
– Блин! Этого ещё не хватало! Поменьше нужно на компе в игрушки играть! Провалял дурака весь семестр, а теперь у него Зубов злобный!
– Па! Но я ему всё сдавал!
– Ну, так пойди и добейся зачёта!
– Па! Он упёрся, как баран, и не ставит.
– Ладно. Я подумаю и тебе перезвоню.
Антон сделал глубокий вдох, потом с шумом выдохнул воздух. Мишка, конечно, раздолбай ещё тот, но, вполне возможно, что ему просто не повезло. В выпускном классе сыну как-то влепили две двойки по физике за лабораторные. Физичка утверждала, что он их не сдавал, Мишка же бил себя пяткой в грудь, что он всё сделал и положил после урока на стол учительнице. В конце концов, злополучные тетрадки нашлись, но для того, чтобы исправить "двойки" на "четвёрки", понадобилось вмешательство классной руководительницы. А вот кто мог бы так же вступиться за студента в институте, Антон себе даже не представлял. И тут он вспомнил про Цзюнь-цзы…