Здравствуй, дочь!
Шрифт:
Я прикрыла глаза, откинувшись на подушку. Если сейчас скажут, что у меня все же онкология, я, наверное, просто сойду с ума.
– Что с ними?
– откликнулась в ответ.
– У вас отравление. Но пока непонятно, каким веществом.
– А анемия?
Господи, почему я об этом спрашиваю? Почему меня волнует это, когда мне уже озвучили, что я отравилась?
– Она имеется, но это поправимо.
– А отравление? Мой ребенок в опасности?
Я приподнялась на локтях. Сердце колотилось о грудную клетку. Ко меня
– Уже нет. Пока вы под нашим наблюдением, все будет в порядке.
– Хорошо.
Рука сама по себе потянулась к телефону. Хотелось набрать номер Васнецова и рассказать ему о случившемся, но он был вне зоны действия сети. Значит, я должна была сделать все сама. Пока - сообщить матери о своем диагнозе и попросить поберечь Леру.
А потом... потом действовать самостоятельно в том, что свалилось на мою голову, и в чем мне сейчас предстояло существовать.
Часть 39. Роман
Я резко поднял голову на голос. Эмма. Конечно же, Эмма. Стоило учесть, что уж она-то точно знала, где меня искать. И, конечно, не могла остаться от происходящего в стороне.
– Эм, уезжай, - произнес отрывисто.
– Даже не подумаю!
– категорично отреагировала она.
– Я проделала долгий путь, Васнецов, и вовсе не для того, чтобы уехать ни с чем.
Я устало оперся на лопату, наблюдая, как Эмма входит в калитку. Движения уверенные, порывистые, четко дающие понять, что мне от нее не избавиться. А ведь когда-то она тоже скрывалась в этой деревушке от своих проблем. Но, в отличие от меня, сумела все перебороть. И еще она умела с благодарностью принимать помощь…
– Не ожидала от тебя, Рома, - продолжила Эм, прибивая меня взглядом к земле.
– Как можно бросить беременную женщину? Как можно бросить тех, за кого так боролся? Ты вообще в своем уме?
– А если нет?
– оскалился я криво.
– Если я действительно не в своем уме, Эм? Если я просто хочу оградить их от себя?!
Одним резким движением я отбросил от себя лопату. Последнее, в чем сейчас нуждался - это в промывании мозгов. Голова и так была забита всеми непонятными происшествиями. И на душе повисла тревожная тяжесть. Показалось вдруг, что все это - только начало.
Я зло зашагал к дому, слыша, как Эмма упрямо следует за мной. Обернулся лишь тогда, когда она вдруг испуганно вскрикнула.
– Что это?
– с трудом выдавила Эм и я, проследив за ее взглядом, снова уперся глазами в выведенное на заборе слово, которое забыл закрасить.
– Теперь боишься?
– усмехнулся невесело, но подруга лишь покачала головой:
– Идем в дом. Я заварю нам чай и ты мне наконец все расскажешь, хочешь того или нет.
У меня вдруг иссякли все силы, чтобы спорить. Вокруг меня происходила какая-то чертовщина и я уже не полагался на собственный разум. Если Эм так хотела
Пройдя в дом, я опустился в старое кресло в зале. Слушал, как на кухне Эмма открывает дверцы шкафчиков и гремит посудой и эти, такие обыденные, звуки меня странным образом успокаивали.
– Чем ты тут питаешься?
– донесся до меня ее голос.
– У тебя же просто шаром покати!
– Я приехал только вчера, - откликнулся равнодушно.
– И со вчерашнего дня, видимо, и не ел. Васнецов, я просто поражаюсь твоему упорству, с которым ты сам над собой издеваешься! На твое счастье, я захватила по пути пару бутербродов!
– Здорово, - ответил также безо всякого энтузиазма.
Тем не менее, когда Эмма внесла в зал подогретые бутерброды и чай, я вдруг ощутил, что желудок предательски откликается на запахи еды. И, сам не заметив как, уплел все, что лежало передо мной на тарелке.
– То-то же, - хмыкнула Эм одобрительно.
– А теперь рассказывай.
Откинувшись на спинку кресла, я посмотрел на нее и пожал плечами.
– Что рассказывать? Ты и сама все видела. Вполне возможно, что я убийца.
– Вполне возможно? Как это понимать, черт тебя возьми, Васнецов?
Я прикрыл глаза. Несколько глубоких вдохов и мне наконец удалось сказать:
– Как то, что я и сам ничего не знаю.
Эмма непонимающе нахмурилась, потом размеренно произнесла:
– Подожди. Из того, что писали в прессе, выходило, что две машины столкнулись. Погибли все, кроме тебя. Но тебе ведь не было ничего предъявлено?
– У происшествия не было свидетелей. Как ты заметила, в той аварии погибли все.
Губы снова сами собой сложились в болезненную усмешку. Погибли все, а на мою долю выпало мучиться день за днем.
– Рома, я ничего не понимаю, - сказала Эмма после паузы.
– Что тебя так тревожит столько времени?
Я растер лицо руками. Снова начали мелькать в голове образы и звуки. Где-то среди них крылась правда, которая может либо принести мне покой, либо погубить меня окончательно.
– Я не помню момент столкновения, Эм. Я… не уверен, что я их не убивал.
Она уставилась на меня потрясенно, но испуга в ее глазах не было. Помотав головой, Эмма отрезала:
– Я никогда не поверю, что ты способен причинить кому-то вред, кроме себя самого. В этом ты делаешь успехи, надо отдать тебе должное!
– Я хотел от них избавиться… - пробормотал глухо.
– Рома, убийца, который хочет от кого-то избавиться, не рискует собственной жизнью! Ты же мог и сам погибнуть!
Она была права. Но я не мог быть ни в чем уверенным, пока туман скрывал от меня часть воспоминаний.
– Я не знаю… я ничего не знаю, Эм.
– Почему ты до сих пор не обратился к психологу? Столько лет прошло! Зачем так мучиться?