Здравствуй, Мурка, и прощай!
Шрифт:
Кнута и Анисима он нашел на блатованной хате на Пятом километре. Пьяные в дымину. Рожи красные, глаза воспаленные. Телки размалеванные к ним жмутся.
– Капрон!!! – как резаный заорал Кнут.
Он был голый по пояс, на голой груди «синяк» – одномачтовый парусник. По второму разу сядет – вторая мачта появится. На плече длинноволосая фурия с обнаженной грудью. Раньше ничего такого у него не было. Видать, на зоне облагородили.
– Братан, ты хоть бы маляву скинул, что приезжаешь! – заголосил Анисим. –
Девки смотрели на Капрона молча, но с интересом.
– Гудим? – спросил он.
– Да уже не помним, какой день, – ощерился Кнут. – Как Анисим откинулся, так и гудим. А я раньше на целый месяц отмотался. Одному скучно было, с пацаном одним скентовался. Это его хата. Он за бухлом дернул, скоро будет.
– А это что такое? – Капрон показал на голую бабу на его плече. – Месть за измену? Мстить кому собираешься?
– А хрен его знает кому. Кому-нибудь. Может, Маринке!
– Маринке?! – нахмурился Капрон. – Ты чо, с катушек съехал? Она чо, рога тебе ставила?
– Ну да. Я ж ее первый надыбал. А кто первым ей вставил, а? Ты и вставил. Получается, изменила.
– Не было ничего, понял?
– Как это не было? – вытянулся в лице Кнут. – Так чо, получается, я первым был...
– Гонишь ты! – хохотнул Анисим. – И у тебя, братан, ничего не было! Не было Маринки за гаражами. Капрон прикололся, типа, там ее оставил. А ее не было. Кружева ты нам наплел. Не было у тебя ничего.
– А у тебя?
– Да я чо, лысый! Тоже чепуху скинул. И у меня ничего не было. Ха! Во байда была, пацаны! Прикололись, да!
Капрон чувствовал себя полным идиотом. Ушла Марина от него, чтобы затем вернуться и отдаться Кнуту. Надо же было в такой бред поверить. Маринка не шлюха. Она всего лишь динамо. Манит, зазывает, а в руки не дается. В общем-то он предполагал, что Кнут и Анисим заливали. Но червь сомнения грыз душу все последние три года.
– Так это ж еще обидней, братва! – пьяно возмутился Кнут. – Нам она не давала. А каким-то козлам дает.
– Каким козлам? – недовольно покосился на него Капрон.
– Так это, помните, хорь был на «шохе». Увез, привез. Она чо, в крестики-нолики, бля, с ним играла?
– Не было с ним ничего, – покачал головой Капрон. – Она его на нож чуть не поставила. Сама говорила.
– Она?! На нож?! – загоготал Кнут. – Ну ты хохмач, в натуре!
– Я тебя насмешил?! А когда тебя на очко ставили, тебе тоже смешно было?
– Не, тогда не смешно было. Потом смешно стало. Маху вы тогда, пацаны, дали. Кореша под бабу подставили. Под какую-то жучку. Простила она меня, ха! Да она сама очканулась! Робик, он жулик правильный, он бы меня портить не стал. У него все по понятиям. А баба, она сама по себе вне нашего закона.
– Значит, Робик по понятиям живет. А мы так себе, да? – возмутился Капрон.
– Кнут, ты, братуха, не прав! –
– Из-за мочалки?! – вместо того чтобы успокоиться, еще больше завелся Капрон.
– А чо, ты думаешь, она пай-девочка? Мочалится баба. Сам лично видел, как ее на новой «Волге» к дому подвозили. Клевая телка, не вопрос. Вся в фильдеперсах. Но ведь стелет кому-то.
– Разбор сначала надо сделать, а потом уже ярлыки клеить.
– Да какой там разбор! – отмахнулся Кнут. – Шалавая она.
– Шалавым ты был бы, если бы она твое очко не закрыла!
– Капрон, я чет тебя не пойму! Ты чо, бочку на меня катишь? Я же тебе сказал, никто бы меня не тронул. Еще бы и вас на правилку поставили.
– На правилку бы ты сам попал. На киче. Робик бы тебя не тронул. А Клим бы тебя достал.
– Клим?! Кто такой Клим?
– Бродяга знатный.
– А-а, что-то слыхал. Он-то здесь при чем?
– А то, что Маринка – его дочь.
– Дочь?! – очумело протянул Кнут.
– Она копилку свою на кон ставила. А ты свое очко. Ты бы ее сделал, если бы укатал ее. И тебя бы сделали, если бы она с тебя долг не списала. Поверь, Клим бы с тебя спросил. А у него руки длинные. Были.
– Почему были?
– Потому что нет его больше. Чахотка сожрала.
– Да, дела! – почесал затылок Кнут. – А я еще думал, зубастая баба, откуда такая. А оно вот что. Давай выпьем. Это, за упокой Клима. Ну и за нашу встречу тоже! Расслабься, братан, все ништяк!
Капрон расслабился не по-детски. Плеснул под жабры так, что к ночи на ногах едва держался. В конце концов его свалила в койку пышногрудая бареха. Девка сама довела его до кондиции, сама накрутилась на вертел. Хотел бы Капрон, чтобы на ее месте оказалась Маринка. Но даже в пьяном бреду она казалась такой недоступной.
Глава 5
«Россия», «Космос» и «Континенталь»... Все как в той песне. Марина обожала рестораны, обожала мужское общество и пьяное веселье. Но путаной она не была. И как рыбу, ее к столу не подавали. Если она и подавалась, то только сама. Но далеко не всем удавалось съесть ее целиком.
Сегодня она ужинала в «Праге». С богатым папиком-цеховиком. Мужик две недели крутил вола вокруг нее. По кабакам шикарным возил. И только сегодня он смог заманить ее к себе на хату.
Квартира у него навороченная. Антиквариат, мебель забугорная, техника японская.
– Ну и как тебе у меня, нравится, Мариночка? – восторженно спросил он.
Павлик откровенно тащился от самого себя.
– Неплохо.
Но Марина и не собиралась впадать в телячий экстаз.
– Неплохо? Да у меня все в шоколаде!