Здравствуй, Мурка, и прощай!
Шрифт:
– Я не баклан, Марина. Я жулик.
– Сейчас захлопаю в ладоши!
– Марин, я на зоне был.
– Ой, уже уписалась. От восторга.
– Вместе с твоим батей.
– С моим батей, ха! С моим батей?! Ты что, на понт меня берешь?
– Да нет, реально с твоим батей встречался. Он мне про тебя рассказывал.
– Тебе, про меня?! А кто ты такой, чтобы он тебе про меня рассказывал?
– Да вышло так. Спросил, откуда я. В общем, завертелось. Марин, твой батя был настоящим
– Почему был?
– Ну, в нашей памяти он и сейчас вором остается.
– В вашей памяти?! Ша! Ты чо несешь? В какой памяти? Он что, умер?
– А разве нет? Э-э, так ты что, не в курсах? – сошел с лица Капрон.
И Марине стало не по себе. Как будто в груди что-то лопнуло и растеклось по крови замораживающим холодом.
Каким бы ни был ее отец, она любила его. Так же, как и мать. Ни матери нет, ни отца. Больно...
– Извини, я думал, ты знаешь. Полгода прошло.
– Никто не сообщил. Он перестал писать. Я думала, его куда-то перевели. А оно вот как. Умер...
– Туберкулез. Надо бы помянуть батю твоего...
– Да, надо бы, – кивнула она.
– Можно в кабак сходить.
– Да, наверное... Только не сегодня... Давай завтра... Извини...
Марина рассеянно помахала Капрону рукой на прощание. И, спотыкаясь, побрела к дому.
С порога нарвалась на тетушку. Настроение у той самое решительное.
– Марина, нам нужно поговорить!
– Может, завтра... Плохо мне...
– Ты не беременна? – с плохо скрытым сарказмом спросила тетка.
– Слишком грешна я для непорочного зачатия.
– При чем здесь непорочное зачатие?
– Притом... Короче, я не беременна. И венерических заболеваний не имею. Да, с мужчинами гуляю. Но держу их на коротком поводке. Пока получается...
– Марина, да о тебе весь двор говорит! Пальцем показывают.
– Показывают, – кивнула она. – Вона, глядите, шалава пошла. А мне поровну, что про меня говорят.
– А я со стыда готова сгореть, когда мне про тебя говорят...
– Потому что я на виду, потому и говорят. А с глаз долой – с языка вон. Я квартиру сниму, отдельно жить буду. Решено.
– Как это отдельно?! – опешила тетушка.
– Я уже совершеннолетняя. Деньги есть.
– Откуда у тебя деньги?
– Я же тебе говорила, ко мне сватается директор одного очень крупного универмага. Одевает, на карманные расходы дает. А я ему не даю... Кто мне поверит?! А мне все равно, верят мне или нет. Лишь бы я сама себе верила.
– Марина, остановись. Ни до чего хорошего тебя твои «женихи» не доведут.
– Я понимаю тебя, тетя. Соседи пальцами на меня тыкают. Тебе стыдно. Но я перееду.
– Марина, так нельзя. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
– А ты мне как мать...
Марина не выдержала. Дала волю чувствам. Всхлипнула, подошла к тетке, обняла ее.
– Отец умер, – сквозь слезы сказала она.
И разрыдалась.
А утром она отправилась в Лукарск... Тетка у нее хоть и вредная, но хорошая. Но жить им лучше по отдельности. Но поблизости друг от друга.
Лукарск – не Москва и не Ленинград. Но новый микрорайон, где Марина нашла квартиру, поразительно напоминал многоэтажные застройки из «Иронии судьбы...». Типовые дома, рынки, магазины...
Квартира двухкомнатная. С мебелью. Хозяева на пять лет на Север завербовались. Семьдесят рублей в месяц, и за год вперед. Марина такие деньги за час-два могла заработать, если охота удачная.
Она могла бы жить и в Москве. «Добрые дяденьки» предлагали ей съемные квартиры. Как уж бы! Не будет она ни от кого зависеть! Никогда! Мурка гуляет сама по себе.
Трель электрического соловья из прихожей действовала на нервы. Марина накрыла голову подушкой, чтобы не слышать ее. Но из этого ничего не вышло. Пришлось подниматься, идти в прихожую.
Она поднялась с постели, набросила халат, запахнулась, сунула ноги в тапочки. По пути оправила рукой растрепанные за ночь волосы. Глянула на часы. Половина шестого вечера. Что называется, прилегла отдохнуть после обеда на пять минут.
Прежде чем открыть дверь, глянула в глазок. Капрон. «Твою мать!»
Он производил гораздо более приятное впечатление, чем в прошлый раз. Тогда он выглядел как бродяга в плохом смысле этого слова. А сейчас прилизанный, гладко выбрит, спрыснут одеколоном, рубаха с коротким рукавом, черные брюки – все с иголочки, отутюженное. И туфли тоже новые – похоже, импортные, из натуральной кожи. Уж не кассу ли сорвал жулик? Впрочем, это его проблемы. И уж не Марине его судить.
– Как ты меня нашел? – спросила она, не без интереса рассматривая его.
– От меня не скроешься!
Он уверенно переступил через порог. Движения четкие, энергичные.
– Нужен ты мне, чтобы от тебя скрываться.
– Не нужен? – ничуть не смутился он.
– Нужен. Диван хочу передвинуть. Поможешь?
– Если хорошо попросишь.
– И попрошу.
Она легонько прижалась к нему бедром, обвила рукой его шею и поцеловала в щеку. Одеколон дешевый, но сквозь него пробивался терпкий запах сильного мужчины. Приятное ощущение. Даже чуточку возбуждающее.