Шрифт:
Владимир Георгиевич Машков.
Между "А" и "Б"
В эту книгу В.Машкова включены две тематически связанные между собой
повести: "Между "А и "Б" и "Веселая дюжина". Главный герой этих повестей
веселый и неугомонный мальчишка Валерка Коробухин.
Для
"РАСТОЛКАЙТЕ ВЫ ЭТОГО НАРУШИТЕЛЯ..."
А меня один раз по телевизору показывали! Это было, когда я еще в
детский сад ходил. Знаете, в тот самый, который при выходе из парка.
Однажды к нам в сад явилась какая-то тетя с круглыми очками на носу.
Тетя сказала, что по телевизору будут показывать концерт из нашего детсада, но покажут только одаренных детей, а остальные должны сидеть вокруг и делать
вид, что им очень весело. И ни в коем случае не шуметь, а только хлопать в
ладоши.
Я, конечно, оказался неодаренным и попал в ту компанию, которая сидела
вдоль стен и вовсю изображала, как им весело. Наконец это мне надоело. И
когда я увидел, что телекамера нацелилась прямо на меня, мгновенно встал на
руки, прошел несколько шагов, ловко вскочил на ноги, улыбнулся и начал
раскланиваться. Как настоящий артист. Телекамера все еще смотрела на меня, и
мне даже показалось, что я слышу, как хлопают зрители, которые сидят дома у
своих телевизоров.
Но вот телекамера взглянула уже на настоящего одаренного ребенка, а
тетя в круглых очках оттащила меня в сторону и сказала, что если я, Валерка
Коробухин, буду срывать передачу, то она не знает, что со мной сделает.
Так меня один раз показывали по телевизору.
И вообще тогда, когда я был маленьким, передачи в сто раз интереснее
были, чем сейчас.
Вот фильм показывали - я таких фильмов давно не видел. Там наши за
шпионом гнались. Сперва на лошади, потом на машине... А шпион все равно
удрал. Успел в самую последнюю минуту уцепиться за вертолетную лестницу - и
удрал. Но туфля шпионская - он ее в спешке потерял - попала в руки
следователя. И тот - никогда бы не поверил, если бы сам по телевизору не
видел - по туфле нашел шпиона. Он днем и ночью изучал туфлю, как будто это
была книга "Двадцать лет спустя". И как-то заметил на подошве след сигареты, иностранной, конечно.
Следователь сразу приободрился, сбрил бороду, которая у него за это
время выросла, потому что он целый месяц, никуда не выходя, корпел над
туфлей, и позвонил начальнику.
– Барк у нас в руках...
И вот Барк преспокойненько топал по аллее парка и дымил сигаретой.
Выкурил, плюнул на нее и притоптал каблуком к асфальту. А следователь из-за
кустов:
– Руки вверх, Барк, он же - "кукла", он же - "госпожа"! Просчитались?
Наши люди бросают окурки в урну. Понятно?
Барк побледнел и поднял руки.
Да, фильм был - не оттянуть от телевизора!
А сейчас - скучища... Мама говорит: "Правильно, так и надо. Умные люди
на студии работают, у самих, наверное, дети есть. Скучные передачи для того
пускают, чтобы ребята сами выключали телевизор и садились за уроки или
помогали мамам по хозяйству".
Может, мама и права, но все равно скучно. Как у нас на сборах.
Вот недавно был сбор. Назывался он "Для чего мы учимся?" Странные люди
– "для чего мы учимся?" Как будто не понятно! Для мам, чтобы они гордились
нами, когда мы получаем пятерки, и для учителей, чтобы они нам эти пятерки
ставили...
Для чего ж еще?
Галка Новожилова, - это наш председатель совета отряда, - растягивая
слова, сказала: "Чтоб ты явился, Коробухин, тебя разбирать будем". Она всех
ребят по фамилии называет, для солидности.
Я, честно говоря, сдрейфил. Потому что двоек у меня - не одна, не две, а раза в три больше. Галстук достал, гладил его долго, чуть он у меня не
сгорел. Пришел в зал, тихо сел с краю, тихо смотрю и слушаю.
А на сцене вот что происходит. Выходят девчонки и по шпаргалкам - а еще
отличницы! - бойко шпарят доклады: "Ученье - свет, а неученье - тьма",
"Пятерки - наши путеводные звезды", "Знания - наши крылья"... И все так
гладко и ловко. А про нас, про двоечников, и ни слова, и ни полслова, и ни
вот столечки не говорят. Ну, думаю, красота...
А доклад идет за докладом, и все такие длинные... И чувствую я, что
веки мои слипаются, а голова так и клонится к спине рыжего Вовки Шлыка, который сидит впереди меня.
Заснул я, ребята! А скажу вам по секрету, по ночам я жутко храплю. Даже
мама, привыкшая к моему храпу и свисту, и то иногда испуганно вскакивает и
ругается:
– Совести у тебя нет. Целый день на ногах, дай хоть ночью отдохнуть.
Я говорю:
– Я больше не буду, мама.
– И засыпаю.
Так вот, на сборе, как раз когда наш очкарик - Ленька Александров с
трибуны сказал: "У нас есть отдельные ученики, которые не совсем понимают, как необходимы знания нам, тем, кто идет на смену нашим бабушкам и дедушкам, нашим отцам и матерям, дядям и тетям, старшим братьям и сестрам", - как раз
в этот момент из моего рта вырвались первые хрипящие звуки.
Это было как сигнал горна, который будит на заре пионерский лагерь, как