Здравствуйте, доктор! Записки пациентов (сборник)
Шрифт:
В номере Тася обработала мою рану по всем правилам и назвала меня кобелем. Я не понял почему. После объяснений выяснилось, что у меня все заживет как на собаке.
Рубашку Пипа отдала мне утром. Она глядела на меня круглыми розовыми глазами и прижималась большим животом к ноге, пока ножницами отстригала откуда-то торчащие маленькие кончики ниток. Я шкурой ощутил, что в этом прижимании было влечение. Ее большая атласная цвета шоколада грудь соблазнительно выглядывала из выреза платья. Еще я чувствовал, как в животе у Пипы сучит ножками ее малыш, и даже пожалел, что у меня не будет больше детей.
Я вытащил из шорт пачку с сигаретами, в которой хранил скомканные в трубочку мелкие купюры, и, выбрав десятидолларовую, протянул Пипе. Она разгладила ее на белесой ладошке и поцеловала. Я успел разглядеть купюру, она была очень затертая, и рядом с малиновым банковским штампиком в углу шариковой ручкой была написана цифра 97. Мелькнула мысль заменить бумажку, но что-то остановило меня.
Нуан пришел поздно ночью. Мы спали. Нуан очень тихо постучал, почти поскребся в дверь. Я даже не проснулся, но Тася встала и открыла. Нуан говорил только с ней и по-французски. Когда я открыл глаза, моя медсестра была уже одета.
– Куда ты? – спросил я.
– В поселке рожает женщина. Надо помочь. Они узнали, что я медработник.
– Я с тобой!
– Нет, этого делать нельзя.
Тася вернулась под утро радостная, довольная, что-то мурлыча.
– Все прошло удачно. Мальчик – крепкий, красивый. Родился в рубашке.
– Что значит в рубашке?
– Да зачем тебе? Значит – околоплодный пузырь не разорвался. Вот и все.
– Это хорошо?
– Нормально. Проколола пузырь. А я еще и заработала, – и она, что-то положив на торшерный столик, ушла в душ.
Освещенная мягким светом, на столике лежала десятидолларовая купюра. Малиновый банковский штампик и цифры 97, написанные шариковой ручкой, были очень знакомы.
Наталья Фомина
…и никакого нервного срыва
– Ну что, – сказал Главный стоматолог, – вашим терапевтическим лечением займется Ангелина Витальевна, а ко мне вернетесь за непосредственно ортопедической помощью. Сейчас сделаем рентген вот этого корня. Он необходим нам для штифтования. Кстати, знаете, какие три вещи у негра белые?
Я не знала.
– Глаза, зубы и хозяин, – расистски пошутил Главный стоматолог и снова не разрешил сплюнуть.
– Не закрывайте рот, – сказал он доброжелательно.
Рентгеновский кабинет имел маленькую площадь, но многое оборудование – классическое кресло, белые пластмассовые трубки на шарнирах, бестеневые лампы и так далее. На двух мониторах плавали рыбы, извивались водоросли. Ассистент надела защитный фартук себе, защитный фартук мне, он был приятно тяжелым, края сомкнулись на шее.
– Расслабьте-ка нёбо, – сказала ассистент, – а то верхушка не выйдет. Рот шире, а губу свободно… Алло, – сказала ассистент в телефон, – ты достал звонить. Я на работе, наверное.
С легким стуком кинула телефон на стол, подвела к моей щеке белую трубу, а в рот вставила довольно крупный датчик, сильно надавив им на десну. В раскрытую дверь вошел Главный стоматолог. На столе зазвонил телефон ассистента, неожиданно исполнил достаточно старый саундтрек к телефильму «Бригада»: «Пара-пара-рам, пара-рам-пам-парам», – большие черные автомобили выстраиваются «свиньей».
– Ну что, – спросил Главный стоматолог под музыку, – получилось?
Подошел к монитору и принялся рассматривать снимок с пристрастием.
– Плохо видно, – придрался к качеству изображения, – вот тут, к примеру, что у нас? Гранулема или дефект света?
«Пара-пара-па-ра-ра-рам, пара-пара-па-ра-ра-рам», – заливался телефон, поднимая тон. С большими черными автомобилями происходило неладное – много взрывов.
– Переделай, – выкрикнул Главный стоматолог, – переделай! Голову просто фиксируешь, и подольше, чтобы выдержки хватило.
Ассистент прислонила мой затылок к стене, крепко придерживая рукой сверху. Повторилось вновь и вновь: датчик во рту, труба у щеки, рука на голове.
– Как сделать так, чтобы негр перестал тонуть? – спросил со смехом Главный стоматолог. – Надо просто убрать руку с его головы.
Ассистент убрала руку с моего затылка. Телефон прекратил петь. Новый снимок великолепно удался.
– Хороший корень, будем лечить, – кивнул одобрительно Главный стоматолог, – вот и Ангелина Витальевна согласна. Ангелина Витальевна! Посмотрите сюда. Не закрывайте рот.
– Да, – сказала вновь подключившаяся к разговору Ангелина Витальевна, осмотревшись, – прямо сейчас и начнем. Пока пациент под анестезией. Вы же под анестезией еще? – уточнила она у моей накачанной ультракаином нижней губы.
Я кивнула, широко улыбаясь. По крайней мере, предприняла попытку. Онемевшие губы хотелось моделировать пальцами, как пластилин.
– А вы знаете, почему Стиви Уандер постоянно улыбается? – остановился на пороге Главный стоматолог. – Он не знает, что он негр.
Вышел, насвистывая из «Бригады».
– Алло, – сказала ассистент, – оставь меня в покое.
Закрыла микрофон ладонью, но все равно было слышно. На ногах у ассистента красовались туфли на высоком каблуке. Туфли черные, каблук – малиновый и явно неустойчивый. Оставалось загадкой, почему ей нравится скакать в них восемь рабочих часов вокруг открытых ртов с инъекциями ультракаина.
Ангелина Витальевна залучила меня в свой кабинет для дальнейшего терапевтического лечения. Убранство кабинета заключалось в темно-синем стоматологическом кресле и хорошенькой голубой табуреточке на колесах. Также в углу стоял макет челюсти исполинских размеров. На челюсть опиралась крупная зубная щетка, вся изрисованная рекламой известного бренда. Вновь зазвучал саундтрек из «Бригады»: «Пара-пара-рам, па-ра-рам-пам-парам».