Здравствуйте, мама !

Чивилихин Владимир Алексеевич

А следом пришло ликующее письмо:

"Дорогая Анна Константиновна! Нахожусь словно в сказочном сне! Я нашла свою родную маму! Это все же она писала в редакцию. Мне прислали в дом отдыха телеграмму с завода, что она едет. Я - туда. Встречать ее вместе со мной вышел весь поселок, много людей. Сходит с львовского поезда одна маленькая женщина. А я смотрю, может, еще кто-нибудь сойдет, думая, что моя мама высокая, полная, солидная. А эта женщина подходит ближе и бросается ко мне. Я посмотрела на ее лицо и сразу узнала свою маму. Я реву, она тоже, и все вокруг с нами. Обнимаю ее, а сама боюсь: не дай бог с ней что-нибудь случится. Потом мы сразу в Добросин. Захожу в комнату, поднимается здоровенный детина - это мой брат Борис. А Юрий, мама говорит, еще больше. Пишем командиру части, чтоб его отпустили на побывку. В Добросине говорят про нас: "Большие дети маленькой мамы". Подумать только: шестнадцать лет разлуки, и жили друг от друга в пяти часах езды! Нет сейчас на свете человека счастливее меня!"

Потом Эмилия Мининкова прислала Анне Константиновне фото, написав на обороте: "Я смеюсь, потому что счастлива". И письмо на украинском языке (Миля всегда писала то по-русски, то по-украински): "До цього я була щаслива тим, що живу на рiднiй землi i маю вас. Вiднинi у мене три мами рiдна, Вiтчизна i ви, моя дорога, незабутня Ганно Констянтинiвна. В тяжкi роки ви не кинули нас, сирiт, ви поэднали в coбi любов, ласку i мужнiсть Bcix трьох мам..."

Однажды Миля ехала в командировку через Москву и разыскала меня. Я тогда только что написал в газете о бахмачском "приюте обездоленных". Мы долго гуляли с Милей по городу, вспоминали войну, говорили о будущем. Девушка, испытавшая за свои двадцать лет столько трудностей, поразила меня своим ясным взглядом на жизнь, целеустремленностью и оптимизмом. Откуда это у нее?

– Вы ведь читали мои письма Анне Константиновне?
– сказала Миля.

– Читал. Умница вы. Миля.

– Скажете тоже!.. Просто пережила многое. Сейчас моя родная мама пишет письма в Бахмач. Только редко. Ей трудно писать - у нее обе руки ранены...

Мы молча шли вдоль Ленинградского шоссе. Была ранняя весна. Дымился асфальт. Из сквера, где дотаивал последний снег, тянуло свежестью, будто там текла река. В такие дни воздух становится светлей и реже, и все сквозь него видится яснее. Хорошо!

– А вы знаете, - сказала вдруг Миля.
– У меня четвертая мама нашлась.

Что такое? Будет конец этим непридуманным чудесам?

– Когда я попала к Анне Константиновне, то ничего не могла рассказать о своем прошлом. Путь от границы до Бахмача был словно каким-то смутным сном. Не знаю, болела я, что ли, тогда или слишком мала была. Думала, что этот туман в памяти не развеется до конца жизни. Но вот получаю письмо из Черкасской области от Анастасии Никитичны Сиваченко, и меня будто озарило - я все вспомнила. Это она вывезла меня из Перемышля вместе с тремя своими детьми. Подробно пишет, как спасала она нас от голода и бомбежек, как ее маленькие дочери заболели ветряной оспой и она, чтобы не рисковать мною, решила передать меня бахмачскому военному коменданту. Пишет, что кляла себя всю жизнь за это и война в ее душе закончилась, только когда она прочла обо мне в газете...

Я молчал, вновь переживая всю историю "приюта обездоленных", которая меня волновала столько времени.

– Понимаете, - доверительно сказала Миля.
– Я счастлива счастьем, которому нет единиц измерения. Но это личное мое счастье. И мне необходимо сделать что-то большое, потому что у нас живут такие люди. Как это понятнее выразить?..

– Я понимаю. А вы уже сделали большое.

– Ничего я не сделала, - взволнованно возразила Миля.
– Для других то есть...

– Сделали. Вы слышали историю Стася Григорцевича?

Миля, оказывается, ничего еще не знала! Наверно, Анна Константиновна давно не писала ей. А я только что получил письмо от Станислава Григорцевича.

...Анна Константиновна была в гостях у черниговских детей. На вокзале ее встречала большая группа пионеров, какая-то девушка и высокий, красивый парень. Она внимательно всмотрелась в их лица:

– Поля! Ты?

– Я, - сказала девушка.

– Стась!

– Я, мама.

Перед ней стояли Поля Иоффе и Станислав Григорцевич. Нахлынули воспоминания, она почти не слышала, что ей говорил Стасик.

– А у меня все в порядке, - Станислав с трудом сдерживал волнение.
– Из детдома - в ремесленное. Потом армия. Демобилизовался, приехал в Чернигов, поступил на кожевенный завод. Женился. Сын родился недавно. Крепкий парень растет, все в порядке...

Когда закончились торжества, она побывала у Стасика дома. Долго вспоминали прошлое, перебрали всех воспитанников "приюта обездоленных". Анна Константиновна заметила, что Станислав вдруг погрустнел, задумался.

– Что с тобой, Стасик? Ведь это уже пережито. Сам говоришь - все в порядке.

– Да нет, не все. Понимаете, растревожила меня Миля Якубовская. Расскажите подробнее, как она искала родных...

Анна Константиновна припомнила страстные, взволнованные и грустные письма Мили, в которых та описывала поиски матери и братьев. Мать Мили жила в соседней области. Может быть, и родные Станислава где-то рядом? В одном Анна Константиновна была уверена - такая большая семья не может пропасть вся.

– Да искал я. Нет таких.
– Он поднял голову, посмотрел ей в глаза.
– А чудес на свете не бывает... Анна Константиновна! Скажите, как сыну, - у меня имя и фамилия правильные?

Она опять ушла в прошлое. Да, некоторым ребятишкам приходилось давать тогда условные имена и фамилии. Но Стасик был старше других детей, многое уже понимал и - это она точно помнит!
– без запинки назвал себя, когда она нашла его в разбитом вагоне. Одет он был в коричневую вельветовую курточку, штанишки из "чертовой кожи", с лямками. У Стасика тогда ясно слышался белорусский выговор, и еще - дай бог памяти!
– мальчик говорил, будто у него есть сестра Нина и другая сестра, имя которой забылось. Если Анна Константиновна вспомнит, сразу же сообщит...

Искать - и не сдаваться! И вот незабываемый день.

В тот день Станислав пришел на работу, как всегда, чуть пораньше, чтобы подготовить инструмент, получить наряд. Но это обычное утро стало для него самым счастливым в жизни. Вскоре после начала смены в цех прибежала секретарша директора завода.

– Григорцевича срочно к директору!

Улыбаясь, директор передал ему телефонную трубку:

– Из Минска звонят, Станислав. Говори, я выйду...

– Почему выйдете?
– возразил недоумевающий Станислав.
– Какие у меня секреты? Алло! Григорцевич слушает! Что? Сестра Галя? Постойте! Вы не ошиблись? У меня была сестра Нина... И Нина здесь? И мама! Мама...