Zeitgeist
Шрифт:
Чашка была пустой и девственно чистой.
Черная резиновая лента багажного транспортера ползла как бы сама по себе, внушая суеверный ужас. Одуревшие от смены часовых поясов пассажиры сбились в безмолвные кучки, дожидаясь своей поклажи, как усталые приверженцы отмирающей религии – даров свыше.
Мимо Старлица безмолвно проскользнуло видение: мягкая шляпа из серого фетра, длинный полупрозрачный дождевик, свисающий с костлявых плеч, две камеры в чехлах, сложенная тренога, громоздкий жилет фотографа и штаны с множеством карманов. Все вместе слонялось по аэропорту в нелепых обезьяньих кроссовках.
Старлиц отбросил глянцевый журнал и поднялся с красного пластмассового сиденья.
– Привет, Визел!
Визел крутанул узкой головой, впился в Старлица бесцветными глазками-буравчиками. Узнав его, папарацци не скрыл неприязни.
– Какими судьбами в Стамбуле, Легги?
– Разве это Стамбул? Для меня все аэропорты на одно лицо.
Визел передернул плечами.
– Где девчонки?
– У них короткий отпуск. Нежатся у бассейна в одном тайном отеле. Голые, вымазанные кокосовым маслом.
На землистой физиономии Визела невольно появился интерес, который он немедленно погасил.
– «Большая Семерка» – вчерашний день.
– Это в Лондоне они вчерашний день, здесь я с тобой полностью согласен. В Лондоне даже завтра – уже вчера. Зато для Тегерана колготки с искрой и блестки для губ – скорое, желанное будущее.
Визел следил за появившимися на транспортере чемоданами, разыгрывая безразличие. Старлиц, хорошо его изучивший, видел, что он с каждой минутой слабеет. Скоро глазки Визела сверкнули.
– Ты собрался обдурить мулл, Легги?
– В Иране смена режима, приятель. Большое окно для новых возможностей. Мне снова нужна твоя помощь.
Визел снял с плеча раздутый чехол с камерой и осторожно опустил его на пол.
– Не морочь голову! От вас осталось пустое место. Ваш трюк устарел уже два года назад. Это даже не группа! Ни петь, ни танцевать не умеют, знай шевелят губами под «фанеру».
Старлиц безразлично пожал плечами.
– Они даже безымянные! – не унимался Визел. – Случайные пташки, слетевшиеся на твои объявления.
– Так и задумано, – кивнул Старлиц.
– Теперь тебе придется прочесывать темные глубины Восточной Европы. Твоя группа – пустой звук. Нельзя вылепить настоящих звезд из одного воздуха.
Старлиц терпеливо вздохнул.
– Кому нужны настоящие звезды? Это все отрава. Дело в концепции маркетинга. Первая поп-группа, не продающая музыку. Первая поп-группа с установленным сроком годности.
– Я же говорю, трюк на трюке.
– Посмотрим, как ты запоешь после наших стамбульских гастролей. И это только начало нашего большого тура по исламскому миру. Гениальный замысел!
Визелу было все труднее бороться с собой. Знаменитости его утомляли, но запах хорошо продуманной аферы щекотал ему ноздри.
Внезапно его глазки-буравчики уловили еще что-то, и на его физиономии появилось выражение облегчения, придавшее ему отдаленное сходство с одушевленным существом. Он проворно развернулся на каучуковых подошвах.
К багажному транспортеру стремительно приближалось самоходное кресло. В нем сидела особа в обтягивающем платье с открытыми плечами, в нелепом белокуром парике с огромной челкой; у нее были большие голубые глаза и столь чудовищно выпирающая грудь, что в ней можно было заподозрить снаряд из гимнастического зала.
Кресло с визгом затормозило, его пассажирка оглядела Старлица с головы до ног, отдав должное мягкому костюму цвета незрелого лимона, кольцу с бриллиантом на пальце, ботинкам от Гуччи. Из ее рта медленно выплыла струйка дыма.
– Твой дружок, Бенни?
– Деловое знакомство, Принцесса. – От желания угодить Визел так напрягся, что окаменел. – Это Легги.
– Лех Старлиц. – Старлиц сердечно вытянул в сторону кресла руку. Женщина взяла сигарету левой рукой, небрежно стряхнув пепел на переливающуюся ткань платья, обтянувшую ее пышное бедро, и одарила пальцы Старлица снисходительным влажным пожатием.
– Можете называть меня Дианой, – сообщила она. – Большинство людей не возражают.
– Дистрофия? – сочувственно осведомился Старлиц.
– Нет, – улыбнулась она.
– Множественный склероз?
– Тоже мимо.
– Неужели ожирение?
– Еще чего! Я не ем гамбургеров. Я танцовщица!
– Автоимунный синдром, – пришел на выручку Визел. – Аллергия на саму себя. – Он указал на транспортер. – У меня с собой результаты ее компьютерной томографии, ядерного магнитного резонанса. Ты это видел, Легги! Красота!
Женщина указала пальцем с ослепительным ногтем на ленту.
– Мои баулы, Бенни! Тащи их сюда.
– Будет исполнено, ваше высочество. – Визел протиснулся сквозь толпу и вступил в борьбу с несколькими неподъемными желтыми чемоданами.
– Сколько багажа! – уважительно сказал Старлиц Принцессе.
– А как же! Мы переезжаем. Мы покидаем Лондон. Попробуем поиграть в свой дом. Я и этот король подглядывания.
– Вы уже знаете, куда едете, ваше высочество?
Она попыхтела сигаретой, подняла глаза, прищурилась.
– Вы бывали на Гоа, мистер Старлиц?
– Гоа – бойкое местечко, – одобрил Старлиц. – Недаром в честь него назвали особый звук.
– Что еще за звук? – замигала она.
– «Звук Гоа», конечно.
– С чем это едят?
– На Гоа процветает «транс-энд-данс». Повсюду «техно». – Принцесса по-прежнему ничего не понимала. – Ну, «техно». Электроника. – Понимания не прибавилось. – Музыка, – перешел к расшифровке Старлиц. – Ну, та, которую заводят на вечеринках с помощью пленок и миксеров. «Брейк-бит». – И, опускаясь на рудиментарный уровень, Старлиц объяснил: – На Гоа играют много «диско».