Зелье
Шрифт:
– Идите, Майя.
Ошибки... Успею - исправлю сам, а нет... В конце концов, найти ошибки должен уметь и начальник отдела, даже бездарный. Незаменимых в этом увлекательном деле нет. А вот в той дурацкой миссии, которую добровольно взял на себя он, пока всего лишь руководитель группы, Мокшин Олег Николаевич, в этой миссии его не заменит никто... Господи, ведь как им важно, всем этим зачуханным, битым жизнью глупым бабешкам, чтобы кто-то всерьез поговорил с ними об их делах, научил, как жить, дал рецепт травы от желудка, разъяснил, какие они загадочные, темпераментные, глубокие, поэтические, героические, пообещал, что, несмотря на бесчисленные разочарования в прошлом, впереди Великая Любовь и Большое Человеческое Счастье. И чтобы обещано все это было не просто так, "от балды", а на строго научной основе: по линиям руки или значению снов, или по гороскопу, или кофейной гуще, почерку, чертам божественным лица. Может быть, и не всегда они верят предсказаниям и следуют советам, как, например, похудеть и стать молодой и спортивной, но все же у них появляется стимул, а это уже кое-что в нашей жизни.
Вот теперь вслед за Майей явилась Алевтина Яковлевна Зленко копировщица. Пришла по поводу лошадей.
Лошади эти, вздрагивая сытыми задами и отгоняя хвостами мух, паслись якобы на какой-то неизвестной поляне, и было их, по мнению Зленко, целое стадо.
– Табун, - уточнил Мокшин.
– А хоть и табун! Хоть бы и отара! Хоть целый полк! Мне без разницы. Лошади, лошади и лошади. И все ржут.
Честно сказать, Мокшин терпеть не мог этой дамы, которая имела обыкновение начать с просьбы, а закончить чем-нибудь вроде: "Все сидят, дурью маются, а мне листов накидали, не продохнуть", и надо бы сказать ей, чтобы отправлялась на свое рабочее место и перестала морочить голову. Вчера она, видите ли, усмотрела во сне какие-то лестницы (что значит лесть), а сегодня вот - лошадей. Но Мокшин знал: если он ей не ответит, Зленко разойдется и облает кого-нибудь из беззащитных, вон хоть Зотову, и все оставшееся рабочее время та будет рыдать, а эта яриться.
– Лошади - вообще-то нехорошо: означают ложь, - сказал он.
– Опрэ-де-лен-но!
– с каким-то ликованием закричала Зленко.
– Именно ложь. Несомненно! Ладно. Все врет, мерзавец, меня не проведешь, шестым чувством вижу! Ну, теперь поглядим...
Она отшвырнула стул, полоснув по нему взглядом, точно именно он обманул ее особенно гнусно и жестоко, и громко удалилась, каблуками вбивая в сознание Мокшина свой сон о лошадях. И тут зазвонил телефон.
– Олег Николаевич?
– бархатно осведомился мужской голос.
– Гурьев беспокоит, из отдела кадров. Олег Николаевич, дружище, тут, понимаете, какое дело... тут...
– непривычно мялся Гурьев.
"Вот и этому что-то нужно... "дружище"!" - усмехнулся Мокшин и произнес:
– Слушаю, слушаю вас.
– Я насчет сына... сын тут...
– Какой сын?
– не понял Мокшин.
– Да мой! Мой оболтус! Познакомился с девицей. Позавчера познакомились, а сегодня нам с супругой - "женюсь". Собачья чушь, девятнадцать лет дураку! Мы уж и так, и так - мол, подожди, проверь чувство, - куда! И слушать не желает: будете вмешиваться, брошу институт, завербуюсь на Север. И ведь сделает, к чертям собачьим. Моя ревет, ведь только им и живем, все для поганца. В общем, голова кругом, надо какое-то решение... Это не телефонный разговор, но, Олег Николаевич, выручайте, на вас надежда.
...Так. А чертеж тарного цеха? Ну, сотруднички. Ладно бы женщины, но этот... А он, пожалуй, и с самим директором так не разговаривает, голос аж дрожит...
– ...Мы ведь в глаза ее не видали, девицу эту. Я тут принес записку, она вчера оставила ему в почтовом ящике...
– Заходите, - согласился Мокшин.
Судя по почерку, девица обладала на редкость скандальным характером, была вдобавок лжива и неряшлива и, как нарочно, еще имела железную волю. Все это Мокшин скупо, но точно изложил несчастному отцу, но - сами понимаете, лично он, Олег Николаевич, за эти сведения ответственности не несет, он попытался всего лишь произвести графологический анализ. Вы просили - я произвел, но, конечно, этого недостаточно в таком деле, как выбор невест.
– Какая там ответственность! Да ты нас выручил... Да я его... Это же телок, понимаешь? А у той - воля... Окрутила. Эх-ма... Спасибо, спасибо за сигнал, я теперь твой должник и... м-м... поклонник таланта. Да. Еще и неряха! Да моя просто умрет, это же в доме пойдет такая собачья дрызготня...
Удрученный Гурьев вышел, а Мокший придвинул к себе чертеж.
В буфет Олег Николаевич обычно ходил после всех, в самом конце официального обеда, так же поступил он и сегодня, но и это не помогло: пришлось давать консультацию по, будь он проклят, гороскопу. Рыхлую тетку из бухгалтерии сам бог велел послать подальше, чтобы не подстерегала человека у дверей, а дала спокойно поесть, но она смотрела на Мокшина с таким робким восторгом... и, давясь сарделькой, он объяснил ей, что если верить всякой ерунде, то раз день ее рождения в конце июня, значит, родилась она под созвездием Рака, а такие женщины бывают либо героинями, либо истеричками. Довольная, поскольку подтвердились ее догадки, она проблеяла Мокшину, что, ерунда не ерунда, а он, Олег Николаевич, самый проницательный человек в коллективе, отсюда и такой авторитет, заслуженный, поверьте, авторитет. После этого она навалилась на пирожки, очевидно готовясь к какому-нибудь героическому подвигу, а проницательный Мокшин, не допив кофе, отправился к себе на рабочее место.
Приближалась встреча с новым начальником, с товарищем Жуковым Владимиром Анатольевичем, вчера еще почти приятелем, отнюдь не хватавшим ниоткуда никаких звезд, а сегодня вот, пожалуйста, руководителем отдела.
Конечно, особенной трагедии в том, что назначили Жукова, а не его, Мокшин не видел. Радость невелика: отвечай за весь отдел, за каждый лист, за каждую цифру - это раз, все вопросы, связанные с графиком отпусков, с повышениями, бюллетенями, опозданиями, - это два, а еще премии, колхоз... И обязательно ведь кто-то будет недоволен. Начальник, как известно, всегда злодей, а Мокшину вовсе не улыбалось ходить в злодеях.
Но сто шансов из ста, что, если бы начальники выбирались общим голосованием, О.Н.Мокшин прошел бы единогласно: не зря же в шутливых анкетах, ежегодно заполняемых по случаю Женского дня представительницами прекрасного пола, его вот уже четыре года подряд неизменно называли "мистером ГНИ - 76, 77, 78"... И с мужиками отношения тоже всегда складывались как нельзя лучше. Ни одного врага, это уж точно. Все это, конечно, непосредственно к повышению не относится, но что касается деловой репутации, то тут уже давно и неколебимо: "Способный инженер, прекрасно ладит с людьми, а вперед не лезет, что и ценно".
За последнюю неделю, лишь только пронесся слух о назначении Жукова, к Мокшину один за другим подходили самые разные люди, чтобы выразить свое возмущение недальновидностью высшего начальства.
Нет, завидовать Жукову - никакого смысла. Ровно никакого.
4
В четыре часа состоялся разговор: "Давайте продумаем вместе план работы".
– "Хорошо".
– "Ну и великолепно, подготовьте ваши предложения. А это (взгляд на чертеж тарного цеха) возьмите, поправьте".
– "Хорошо".
– "А как вообще жизнь?" - "Хорошо".
В общем, весь букет, все, чтобы испортить настроение на пару суток. А в остальном день прошел нормально.
В остальном день прошел, как и все предыдущие, - работа между настырными посещениями самых разных людей с их вопросами, от которых не отобьешься. Ибо никто, ни один человек, кроме Мокшина, не обладал столь уникальными и разносторонними сведениями о том, например, что молодые цыплята особенно вкусны сразу после убоя, но, с другой стороны, аромат трюфелей - нестойкий и улетучивается очень быстро, тогда как достоинство этих своеобразных грибов как раз и заключается в аромате, а отнюдь не во вкусе; никто другой не мог дать исчерпывающей консультации по правилам хорошего тона, или, допустим, определить характер по типу лица, или, если нужно, пояснить, что улица Толмачева раньше носила название Караванной, ввиду того что там квартировал караван слонов, подаренных иранским шахом императрице Анне Иоанновне.