Зеленая кровь

Яровой Юрий Евгеньевич

– Готовые?
– Хлебников отхлебнул еще глоток "Бычьей крови".
– Не совсем. Читай дальше, - приказал он - К москвичам мы еще вернемся.

Читать дальше после такой новости? Читать рассуждения о гениальности идей Циолковского, когда уже идут испытания этих идей во плоти и крови? Несколько мгновений я с удивлением глядел на Хлебникова: что все это значит? Примчался чуть не с аэродрома (в гараж, поди, только заехал - "Волгу" взять), выложил нежданноенегаданное решение с вариантом "Д", затем подсунул какой-то доклад "от Адама", а между прочим сообщает о том, что в Москве нам поставили фитиль!

– Читай!
– с нотками раздражения повторил Хлебников.
– У нас с тобой на сегодня

еще уйма дел, Стишов.

– Каких еще дел?
– покосился я на часы: восемь двадцать

– Читай!

– Пожалуйста!.. "В условиях длительного космического полета..."

– Читай суть. Результаты экспериментов. Я перебросил пару страничек. Эксперимент... Подчеркнуто карандашом.

"В эксперименте участвовало шесть здоровых испытуемых - мужчин в возрасте двадцать два - сорок лет, предварительно тщательно обследованных в условиях поликлиники. Испытуемые находились в течение восьми суток, двести два часа, в камере, имитирующей кабину космического корабля. На протяжении указанного времени в камере поддерживались параметры атмосферы в пределах следующих величин: углекислый газ - четыре процента..." - Четыре?! Вот зачем он привез этот доклад... Четыре! Значит, кто-то ведет параллельные исследования? Это тоже новость. До сих пор по биологическим системам жизнеобеспечения мы считали себя некими монополистами - по крайней мере у нас, в СССР. А что делается в США... Ничего, кажется, пока не делается. Ждут наших результатов. Практичные американцы - ничего не скажешь. Но откуда этот Городинский с коллегами? Из Института медико-биологических проблем? Что-то не помню там таких... А, доклад!
– вспомнил я, что Хлебников ждет продолжения - уставился на меня, аки бык. Пробежал глазами абзац: параметры атмосферы... Четыре процента углекислоты, кислород - в норме, двадцать один процент, влажность... Все остальное в норме.

– Результаты?

Пожалуйста, результаты... Я перебросил еще пару страниц. Анализ... Опять подчеркнуто карандашом.

– "Анализ полученных данных показывает, что почти у всех испытуемых на протяжении всего эксперимента сохранялось удовлетворительное самочувствие..."

– Выводы.

– Сейчас найду и выводы... Ага! "Следует отметить, что все испытуемые в первые часы "действия повышенной концентрации углекислого газа предъявляли жалобы на появление рези в глазах, чувство тяжести в голове, одышку..." У наших испытателей рези в глазах не было, но мы и работали с одним процентом углекислоты, а вот тяжесть в голове и одышка... Все так, все точно так.

– Выводы, Стишов!

Выводы... Вот и выводы - подчеркнуто дважды.

– "Результаты проведенного эксперимента позволяют прийти к заключению, что пребывание здоровых мужчин в возрасте до сорока лет в состоянии относительного покоя..." - А, так у них они в камере не работали, а сидели! Ну, тогда выводы будут оптимистические - чего сомневаться?
– "...в атмосфере с содержанием углекислого газа около четырех процентов и кислорода около двадцати одного процента..." - Я опустил цифры: давление, температура воздуха, влажность. Все в норме. У нас в гермокамере условия те же.
– "...в течение восьми суток не сопровождалось существенными нарушениями основных физиологических функций организма".

– Твое резюме, Стишов?

Я поднял голову: Хлебников стоял передо мной в ожидании - поза боксера, готового парировать любой удар, любой выпад: плотно стиснутые губы едва кривились в иронической усмешке (заранее знаю, что ты скажешь!), но глаза из-за стекол очков смотрят настороженно.

Я положил доклад на стол - там я успел заметить еще несколько пунктов и примечаний, отмеченных карандашом, но сейчас, я понимал, Хлебникова интересовали не детали. Для него важно было главное: если испытуемые без существенных нарушений физиологии переносят четыре процента углекислоты, то можно ли ждать худших результатов при трех процентах?

– Скажи, Гриша...
– Я запнулся на имени, давно уже не называл так фамильярно... да, с тех пор, как он стал начальником отдела. Я запнулся: говорить в таком доверительном тоне, когда перед тобой стоят в позе боксера...

– Ты о чем хочешь спросить меня?
– Он поставил недопитый стакан на стол рядом с докладом.
– Почему нам утвердили вариант "Д"?

– Как? Уже утвердили?

Я опять решил, что ослышался: утвердили на основании чужих экспериментов?!

– Утвердят.

– А-а... Если мы возьмем на себя ответственность? Кто проводил эти опыты в четырехпроцентной атмосфере?
– кивнул я на доклад.
– Подлодники? Или у нас появились конкуренты?

– Какая тебе разница?

В самом деле - какая? Тем более написано: доклад посвящен космосу - чего спрашивать? Конечно, я задал пустой вопрос, бабский треп, как говорит в таких случаях Хлебников, и можно лишь удивляться, что он отреагировал на него так деликатно. Обычная реакция - в таких случаях бывает куда жестче: "Я был о тебе более высокого мнения". Или: "Ты не мух, надеюсь, ловил, когда я об этом говорил?" Грубовато, конечно, да если разобраться - всего лишь жалкая пародия на свароговский сарказм и чаще на подражательство Учителю, как Он высокопарно, даже в научных статьях, называет Сварога, у него просто не хватает остроты ума и времени - ~ он страшно дорожит временем, наш шеф, и считает, чем короче реплика - тем лучше. Самая короткая в таких случаях, разумеется, - "Дуб". Но это уж слишком грубо, да и содержит в себе некую обиду - не правда ли? А Хлебников никогда и ни на кого не обижался. Всякие "чуйства" терпеть не может.

– Так я жду твоего резюме.

Я посмотрел на Хлебникова: действительно, ждет. Сверлит взглядом... Неприятно.

– Гриша, побойся бога! Какое ты от меня ждешь резюме?

– А разве ты не командуешь лабораторией медико-биологических исследований?

– Погоди, Гриша, давить на психику. В докладе есть еще коечто любопытное.
– Я взял листки со стола, нашел на полях карандашные крыжики.
– Хотя ты ведь читал сам...
– Я мельком глянул на Хлебникова - никакой реакции! Вот выдержка у человека...
– Нашел: "Физическая работоспособность (сила и выносливость), по данным динамографии, снижалась у большинства испытуемых до сорока процентов. Физическая нагрузка средней тяжести вызывала увеличение частоты дыхания и пульса".

– Ну и что?

Как что? Или он считает: вариант "Д" - в допустимой зоне? На границе. Четыре процента - это уже за границей. К тому же у нас испытатели работают не столько руками, сколько мозгами - все логично, но...

– У тебя есть еще сомнения?

– Есть.

Мне всегда трудно спорить с Хлебниковым. Такое чувство при этом... Поэтому я стараюсь приводить только факты.

– Вот, Гриша, послушай: "К концу эксперимента появились начальные признаки некомпенсированного ацидоза".

– А у нас ацидоз разве не наблюдался?

– Наблюдался, но компенсированный!

– Естественно, здесь углекислоты четыре процента.

– Да, но...

– Что еще?

Что еще? Я пробежал взглядом по карандашным крыжикам. Ага, это уже убедительней...

– Вот кое-что и посущественней. "У двух испытуемых на протяжении двух последних ночей во время сна обнаружены кратковременные остановки дыхания на двадцать-тридцать секунд..."

– Читай дальше.

Я пробежал по строкам: "Однако эти испытуемые при опросе утром не предъявляли жалоб на какие-нибудь нарушения во время сна".